— Мы в больнице. Любовь Петровна умерла. Ее нашли только что. Когда уж поздно было. Мать и нашла. Она была уверена, что ты там, но все же решила отпроситься пораньше. Теперь уж что… Мать все на себя взяла. Хотя Петр Палыч и не обвиняет. Возраст у бабушки все же. Так что… Можешь не волноваться. Иди, учись дальше… Студент.
В отражении лезвия — чернота. И последнее слово вскрывает горло.
Чернота в небе, на земле. Чернота на лицах, лишь их глаза горят, как фонари. Четыре улицы вправо, мост. Кирпичная стена. Провал выхода клуба. И знакомый пиджак. Базиль обернулся, улыбнулся снисходительно.
— Давно не виделись… Студент. Хочешь чего-нибудь новенького?
Белые кристаллы на миг затмевают черное. Это же не настоящая зависимость. Это только переждать… Перетерпеть, пока хреново. Легче же так? Да? Должно быть! Выдранные из глазниц фонари переместились выше, светятся, смеются. Их много, а он один. Слепые прохожие окончательно погрязли во тьме. Она льется изнутри. Когда-нибудь она кончится? Что тогда? Тогда станет лучше? Или кончится и он сам?
Черные глаза здесь только у одного. Черное. Плывет над крышами, вьется, ищет, не отпускает. Хочет убить, растворить в себе. Что теперь другие о нем подумают?
“Тебе давно должно быть плевать, что подумают”.
— Заткнись!!!
Рядом шарахнулись какие-то люди. Сгустки теней. Они не настоящие. Что настоящее? Боль — настоящая. И тьма перед глазами. Они теперь будут его презирать. За все.
“Хорошенький…”
Тьма трансформировалась в цветочное кружево, две тени обхватили его, заползли под рубашку, третья навалилась сверху… Он дернулся, врезался в столб, сполз на асфальт, задыхаясь. Артур. Он тоже там был… Был же? Если да, то все заснял, наверняка. Как всегда. Теперь он точно выложит. И все узнают. Все.
Серый сфокусировал взгляд. Над головой дрожала от ветра жестяная крыша, трепетало ламинированное расписание маршруток.
Светлое нутро автобуса заставило щуриться, сполохи превращали людей в цветных виниловых кукол. Казалось, все до одного смотрят на него.
Остановка университета кишела народом — в вечер пятницы вся общага ехала развлекаться в центр. Серый соскочил со ступеньки, провалился в толпу, как в воду. Знакомый смех он услышал у главных ворот. Артур попрощался с кем-то из приятелей и сунув руки в карманы, направился в сторону. В глухую тьму переулка, как всегда, срезая путь до метро.
Рука сама сцапала Артура за капюшон, рванула к себе. Кулак припечатал скулу, Артур изумленно чертыхнулся, отлетев в сторону. Серый шагнул и всем весом прижал его к стене.
— Ты… теперь… ты знаешь…
Стройные фразы куда-то подевались, а страх наоборот, удесятерился. Острый, животный ужас, направленный одномоментно внутрь и вовне. Это реальность или нет? Серый отступил, пошатнувшись, закрыл лицо руками, упал на колени и разрыдался.
Спустя вечность на спину легла чья-то рука.
— Эй. Эй, чепушило, очнись. Что с тобой такое? Ты в уме вообще?!
Артур присел рядом, утер разбитую губу, сплюнул и поморщился.
— Эй, не пугай меня, реально, чувак! — он потряс Серого за плечо. — Что стряслось?! С Дианкой все норм, в куст свалилась дурища… Да ты на веществах, дебил! — воскликнул Артур, наконец заглянув Серому в глаза, — Нахера?! Не, ну ты мне скажи! Дурь откуда?!
Еще послушав его всхлипывания, добавил: — Хочешь, я тебя домой отведу?
Серый отчаянно замотал головой.
— Не… Нет… Не пойду домой! Я… боюсь, там…
— Чего? — поднял брови Артур.
— Не… пойду, — прохрипел Серый.
— Ну ладно… Ветрище такой, — поежился Артур, поднимаясь на ноги. — Че тогда, ко мне пойдем? Пойдешь? Не сидеть же тут в луже?
Серый сжался, обхватил себя руками. Казалось, сдвинься с места — и Оно найдет его. Убьет. Черное.
— Вот это тя кошмарит…— протянул Артур. — Нахера закинулся-то? Объяснишь? Ладно, сиди, я такси вызову.
***
После жуткой ночи, проведенной между спальней Арта и ванной, пришлось с утра ехать в институт. Артур не мог оставить Серого у себя, чтоб лишний раз не шокировать вернувшихся со смены родителей. Пропускать пары не годилось — лимит прогулов был почти исчерпан. Серый уверил друга, что способен держаться на ногах и за ним не надо присматривать. Об учебе в таком состоянии, конечно, можно было забыть, но пересидеть уроки на заднем ряду, не попадаясь на глаза преподам Серый вполне мог.
Вчерашний ветер разогнал тучи. Солнце слепило глаза, грело руки, ласковыми лучами перебирало волосы. Серый сидел на скамейке под деревом и мечтал о темных очках. На другом конце двора тусовались парни и девчонки с последнего курса. Некоторые из них выглядели ровесниками учителям.
Между кустов мелькнуло розовое пятно, сердце стукнуло невпопад. Серый давно не видел ее. А если и видел, старался смыться подальше.
Лена прошла по дорожке, свернула к голубой громаде жилых корпусов, видневшихся за аллеей с распускающейся зеленью. Серый с усилием отвел взгляд, прикрыл глаза. Зазвучавший смех заставил Серого вновь посмотреть на компанию старших. Один из них — Ростик, парень-мажор, за которым хвостом ходили все девушки института, прижимал к себе Лену. Бесцеремонно запустив пальцы в ее длинные волосы, целовал, не обращая внимания на сопротивление. В ту же секунду Серый оказался на ногах. Ростик отпустил девушку, засмеялся.
— Ну как, понравилось? А, недотрога?
“…А нас точно научили целоваться на небе и потом детьми послали жить в одно время, чтобы друг на друге проверить эту способность…”
Лена закрылась руками и побежала к корпусу, забыв собрать рассыпанные тетради.
Серый должен был подойти, поднять вещи, отнести ей. Извиниться.
Вернуться и сказать Ростику все, что о нем думает — не буквами на экране, а настоящими словами. Подраться, наконец. И не смог заставить себя сделать шаг. Стоял, застыв каменной статуей под деревом.
Артур не спрашивал, сколько еще Серый намеревается у него оставаться, каждый день дожидался друга у ворот. И никому ни слова не сказал о том, что однокурсник уже неделю ночует у него дома на надувном матрасе, благо, родители не против и часто работают в ночь. А главное — больше не задавал вопросов о том, что случилось. Такое молчание было очень непохоже на институтского балагура. И Серый был благодарен Арту прежде всего за это.
— Я сегодня к Анютке. Ты со мной? Давай, отвлечешься чуток.
Серый пожал плечами. Особого выбора не оставалось — не сидеть же полночи в парке, дрожа от холода?
В пятикомнатной квартире даже сквозь музыку пробивался гомон, Анюта, студентка третьего курса, любила шумные сборища. Серый пробрался через толпу и уселся в потайной оконной нише, о которой знали только постоянные посетители. Внизу раскинулся город. Где-то далеко, за парком и высотками, остался дом. Далекие огни на миг затмила чернота. Серый вздрогнул, поспешно слез с окна и взяв со стола банку пива, стал неспешно бродить по дому, разглядывая людей. Многие здоровались с ним, он молча кивал. Иные спрашивали, когда ждать новую порцию стишков. Он неопределенно взмахивал рукой и улыбаясь, отводил взгляд. Найдя себе местечко между книжным шкафом и стеной, уселся на подушку и наугад вытянув с полки книгу, погрузился в чтение.
К полуночи стало потише — парочки расселись по темным углам, пьющие дошли до кондиции бревен, трещотки, включая Артура, собрались на кухне. Под потолком ровно гудел кондиционер, очищая воздух от сигаретного дыма. Серый прошелся по коридору и вдруг остановился. Со стороны хозяйской спальни доносился знакомый голос. Серый сдвинул брови и решительно распахнул дверь.