Зелёная вспышка словно оживила промёрзшие ветви кустарников и редких кладбищенских деревьев. Их ветви потянулись к мертвякам, оплетая их и пригибая к земле. Сквозь измятый боем снег наружу пробивались гибкие побеги, пытаясь удержать мертвые конечности. Тщетно.
Бриан поднял почти потухший посох и с выкриком «ха-а!» опустил его на землю. Навершие разгорелось зелёным солнцем над его головой и снова всколыхнуло растительность в округе.
Тора пела на высокой ноте. Её меч и меч Хельсы рисовали вокруг девушки стальные кольца. Тонкий душераздирающий звук пения Торы прерывался, когда мечи вгрызались в мертвую плоть наступающих. В эту секунду где-то на грани слышимости прокатывался гром, и неупокоенные оседали на землю, чтобы уже не подняться. Жаль, что им на смену тут же находились другие.
Сама Хельса была рядом, точнее то, что от неё осталось: разорванный почти пополам нагрудник, густо залитый кровью, на самом краю разрытой земли. Могила, наверное, принадлежала тому несчастному пекарю. Именно сюда девушка неосторожно заглянула, превратив разведку в сражение, а свою жизнь низвергнув в небытие.
Хайнрих отшвыривал от Бриана мертвяков, подобравшихся слишком близко. Его стратегия - разорвать на куски - не очень сработала, но скорость и реакция волка помогали сдерживать наступление.
На его фоне быстрые серебристые тени были почти неразличимы, издалека казалось, что это лезвия мечей Торы бросают блики. Только присмотревшись, можно было понять, что это две лисы словно выполняют слаженный замысловатый танец. Одна из них бросалась под ноги мертвецу, чтобы повалить его, потом обе они кидались ему на загривок и уже там начинали кружиться так быстро, что их тени сливались в серебристую сферу.
Конрад с оставшимся в живых лучником держали оборону, прижавшись спинами друг к другу. Он, отбросил вилами очередного неупокоенного, увидел танец лисиц и недоуменно усмехнулся, мол, куда полезли эти малютки, но секундой позже приметил, что лисы-то, похоже, знают, что делают. Упавший под лисицами мертвяк перестал шевелиться, оставаясь лежать распластанным, а следующий рассыпался в прах, видно, был очень старым!
Рядом с ними Вита, припав на колено и широко раскинув руки, раз за разом кричала атакующим: «vadam, etnonrevertar!» Крик, вылетая из её рта, превращался в голубое свечение и, подобно туману, тёк навстречу мертвякам. Те, что попадали в него, осыпались на землю клочками плоти, но её уже обходили сразу с двух сторон.
Такая картина открылась Паладину сразу за оградой погоста. Паладин подняла руки к облакам и, словно притянутый её движением, с неба спустился золотистый луч. Он укутал её светящимся конусом, пока она шла к сражающимся людям. Конус расширялся, превращаясь в светящийся столб в два, три, наконец, четыре обхвата. Мертвяки начали отступать от этого огня - всё дальше и дальше. Но затем Паладин наступила на вспучившийся у её ног холм. Трещины на вершине пошли гуще, земля заскрипела и вскрылась, словно нарыв, выпуская наружу новых восставших. Твари сразу вцепились в близкую живую плоть. Небесный свет погас, а женщина закричала и задёргалась, пытаясь вырваться, но понимая, что это конец. Она не видела, как Вита встала во весь рост, подняла свой глиняный горшок над головой и с размаху бросила оземь. Тот взорвался, словно наполненный адским огнём, только наружу вырвались не языки пламени, а мелкая чёрная пыль. Эта пыль пролетела над землёй, разметая снег во все стороны. Деревья и плотный кустарник качнуло ветром, а потом волна вернулась назад, и под летящими чёрными пылинками, словно воск под огнём, истаяли восставшие. И стало тихо. Остался только один звук - вполголоса всхлипывала Вита, гладя глиняные черепки...
...Обезумевший от страха люд в трактире долго не выглядывал за дверь. А тут ещё вспышка, такая яркая, что залила изумрудным светом таверну, сделав на мгновение лица всех присутствующих зелёными, как у тех мервяков, окончательно отбила охоту соваться куда бы то ни было.
Потому и пришлось Покланцу едва не высаживать дверь плечом: на слово верить в то, что битва закончена и мертвяки теперь успокоились навек, никто не хотел.
Но потом послышался приглушенный голос Мицыка, шум отодвигаемых столов и дверь отворилась.
- Ну что там? - уточнил хозяин трактира, пристально глядя на вернувшихся с погоста (а ну как они теперь и сами мертвяки?).
Но те, хотя с виду и были истинные мертвые - бледные, в ошмётках земли и чёрной крови, всё же, судя по хриплому дыханию, были живыми. А когда Покланец длинно выругался, все и подавно поняли, что вернулись свои, из плоти и крови. Конец света на сегодня отменялся, можно, пожалуй, и выпить за это дело. Столы тут же сдвинули в круг, приглашая героев сесть, произнести тост и возблагодарить Свет за чудесное спасение, но из приглашённых откликнулись только Хайнрих, Конрад да Покланец.