– Нет спасибо, мое нынешнее тело не способно принимать грубую пищу, но можете поставить на камень, который вы превратили в алтарь, и я вкушу ваше подношение, – спрятав улыбку в усах, я ждал, кто осмелиться сделать подношение.
Полную тарелку передали Михаилу (31 год, христианин, ищущий человек), камень находился за его спиной. Михаил принял тарелку, наморщил лоб, повернулся к камню. – Прими от нас, от всех – сказал Игнат. Михаил нехотя повторил: – Прими от нас от всех, – повернулся, посмотрел на меня и спросил: – Вы за вегетарианство? Или против?
– Да, наши мальчики не хотят отказываться от мяса в пользу здоровой пищи, – Олеся, смотрела с укоризной на Игната, через сидящего между ними Тимура (Теймураз 30 лет, язычник, тюркские корни). – Они хотят мало жить и долго умирать.
– А каких конкретно животных вы не едите? – Спросил я, глядя на недоумение на лицах девушек, продолжил. – В древние времена, люди выбирали символом рода животное, у которого хотели перенять его силу, навыки, умение. Волк, медведь, орел, тур-бык. Животное, которое почиталось, нельзя было есть.
– Олесе зайчика стало жалко, – Никита смотрел на огонь костра. Пряча улыбку, стараясь не воспламениться от взгляда Олеси, – наверное, она хочет иметь такие же большие уши, или маленький хвост.
Все засмеялись. Олеся, раскрасневшись, принялась отстаивать свою точку зрения: – Зайчик маленький, а собаки такие большие… он так кричал. Меня папа взял на охоту, они затравили зайца на опушке, где мы стояли с папой, – она закрыла лицо руками, смех и веселье перешло в неловкое молчание.
– Зайчик, не такой уж слабый. – Я мысленно дотронулся до воспоминаний Олеси, забрал ее боль. – Своим криком он может оглушить противника, ввести в ступор, а сильными задними лапами, он может вспороть брюхо даже матерого волка. – Погладив на ментальном плане голову Олеси, я поцеловал ее в макушку. – Заяц и хищник – достойные противники. Обычно охотник и жертва в мире животных, прекрасно знают повадки друг друга, и охотник не может одолеть взрослого здорового противника, без существенных затрат сил. Заяц видит против кого ему нужно проявлять свои навыки и имеет все шансы не стать пищей.
Если же говорить о несправедливости, из-за которой столь бурное проявление твоих эмоций, Олеся, то ярким примером являются маленькие рачки, называемые планктоном, и синий кит. Какой контраст в размерах. Маленький рачок не имеет представления и шансов избегнуть участи пищи. Для него игра в жизнь заканчивается моментально, без видимых для него причин.
Я послал честной компании картинку перехода света жизни рачка в темноту небытия в желудке кита, и снова в свет жизни кита, но немного перестарался. Разность в качестве света жизни между рачком и резким переходом к свету жизни самого кита, ослепила всю компанию. На несколько мгновений, они ослепли, весь окружающий их мир состоял из света жизни, на котором темным пятном плясали языки костра.
– Я ответил на два ваших вопроса, – легкое смятение и восторг от воспринятого витал над честной компанией, – теперь я могу ответить на еще один вопрос, который вы приготовили перед встречей со мной.
– Позвольте, – Михаил быстро поднял глаза на Игната, сохранявшего молчание, – мы готовили три вопроса. – Я движением бровей предложил Михаилу продолжить.
– Первый вопрос был смерть. Второй жизнь, а третий…
– Хорошо, я поясню, то, что вы не поняли. Задавайте вопросы, чтобы развеять ваши сомнения, я отвечу. Потом озвучьте ваш третий вопрос.
– Жизнь, вы нам ярко показали. – Тимур смотрел на меня, полный решимости в своих убеждениях (в руках теребил четки). – Вот со смертью, не понятно. Кастанеда говорит, что смерть слепа и не имеет… физической субстанции.
– И в других учениях, связь между жизнью и смертью, даже, если смерть принимать, только как переход, между жизнями, нет точных толкований. – Олеся, говорила с запалом, переводя взгляд то на Тимура, то на Игната.
– Смерть – это переход, момент перехода: для чистой сущности, живущей без сомнений, такой как рачок планктона, переход фактически мгновенный; для сомневающихся, набравшихся чужих взглядов, потерявшихся в космосе, этот момент превращается в «вечность». Человек, как сущность, теряет связь с этим миром, с физическим телом. И в момент перехода, перед ним стоит задача, куда идти дальше. Если он как индуист готов к реинкарнации, то ему нужно доказать, прежде всего, самому себе, что он достоин начать новую жизнь в выбранном им теле. Если он буддист, то ему нужно дойти до места, где он, минуя демиургов и демонов, сможет начать жить дальше. Если он мусульманин, христианин, то ему нужно доказать свое назначение в Рай, иначе он обрекает себя на мучения в темноте небытия.