Монахи сетовали на то, что некий Сурдоур, не хочет снабдить их большим числом ошейников. В этот раз собралось много клубней и долгожителей. Теперь придется возвращаться и вести вторую группу. Возвращаться выпало Симасу. Насколько я понял, возвращаться придется только потому, что число ошейников ограничено. Симас делился воспоминаниями, как провел время на большой земле. Теперь пришла очередь Игнелиуса отправляться на материк. Еще Игнелиус просто с наслаждением вспоминал, как измывался над какой-то Милой в доме. Смаковал, как хлестал ее плетью, как щипал ее грудь, заставляя кричать. Я понял, что Игнелиус реальный мазохист. Мне было неприятно даже слушать его рассказ, не то, что получать наслаждение. Симасу похоже садистские наклонности напарника тоже не нравились, но он не перебивал, позволяя высказаться. Говорили еще про общих знакомых, но там не было ничего интересного. Игнелиус пару раз кинул в мою сторону оценивающий взгляд. Дабы не испытывать его терпение я предпочел переместиться в середину колонны. Какое то время продолжалось наше монотонное движение. Монахи строго придерживались заброшенной дороги. Каждый час останавливались на привал, позволяя нам напиться воды. Незадолго до заката вдалеке показался дымок, небольшой, еле различимый, словно из печной трубы. Монахи оживились, стали покрикивать, чтобы прибавили шаг.
Уже в сумерках, мы наконец, добрались до пункта назначения. Это оказался дом, точнее даже хутор, с различными вспомогательными постройками. Сам главный дом был построен из камня, постройка не выглядела древней. Эдакий крепкий каменный дом, за которым регулярно ухаживают. В хлеву мычали коровы, в поле за домом паслись козы и овцы. В стороне стояла повозка запряженная мулом. Не видно только птицы, ни следов ее жизнедеятельности. Во дворе работал молодой парень. По виду обычный работник, занятый повседневными хлопотами. На нас смотрел с интересом.
Монахи приказали скинуть мешки возле повозки, затем Симас обратился к парню:
- Нават, принимай гостей. Где хозяин?
- Господин занят, каким то важным экспериментом, освободится завтра, просил не беспокоить, - тут же доложил парень.
- Вечно сутками за своими экспериментами сидеть может, - пробурчал монах.
- Где моя любимица Мила, - подал свой голос Игнелиус. - Выходи не прячься, порадуй
меня.
Из хозяйственной пристройки вышла молодая, не старше восемнадцати, симпатичная девушка. Я в этом мире не много женщин видел, пока нас гнали на каторгу, поэтому разглядывал девушку с интересом. Темные густые волосы, правильный овал лица, карие глаза с пышными ресницами. Небольшой вздернутый носик на милом личике, плотно сжатые губы, глаза, полные слез. Девушка приближалась к монаху быстрым шагом, боясь разгневать. Ее била мелкая дрожь, в отличие от довольной улыбки на роже Игнелиуса. Мне стало понятно, о какой Миле рассказывал он по дороге сюда. Бедная девушка. Я представил, что ей приходится терпеть от этого урода. Руки сами сжались в кулаки, только сделать я ничего не смогу, пока на шее ошейник. Ошейники кстати были у всех обитателей подворья, включая скотину. Без ошейника смерть в считаные секунды.
- Я здесь господин, - кротко сказала Мила, стоя напротив монаха с опущенными глазами. Плечи опущены, дрожащие пальцы теребят поясок на платье.
- Ну не бойся, миленькая, - провел Игнелиус пальцами по ее щеке. От его прикосновения девушка непроизвольно дернулась, как от удара током.
- Скажи, что ты соскучилась, по моим ласкам, - облизал он свои губы.
- Да я соскучилась господин, - ответила девушка дрожащим голосом, хотя ее тело колотило от страха перед садистом.
- Сегодня ночью порадуешь, папочку. Я так скучал по тебе, что придумал новые развлечения, - сообщил слащавым тоном Игнелиус.
У девушки из глаз слезы хлынули ручьем, плечи вздрагивали, но она боялась всхлипнуть. Только плечи и слезы выдавали ее состояние.
Я обвел взглядом товарищей. У всех на лице было примерно одинаковое выражение. Хотя они и не слышали разговора монахов, догадаться было не сложно. Не будь на наших шеях ошейника, я не позавидовал бы Игнелиусу. Тот прекрасно это понимал, буквально наслаждаясь своей безнаказанностью.
- Нават, размести людей на ночь и покорми, - распорядился Симас.
- Следуйте за мной, - повел нас в сторону сарая парень.
Парень был противоположностью девушки. Светлые волосы, голубые глаза, вытянутое аристократическое лицо, тонкие губы, на вид лет двадцати. Никак он не походил на слугу или крестьянина. Доведя нас до сарая, парень сказал располагаться и отправился за едой.
Сарай ничем меня не удивил. Обыкновенный деревянный сарай с сельской утварью. В одной стороне навалена куча сена, видимо постель наша будет. Мы развалились на ней, с наслаждением потягиваясь после долгого дня. Если даже мое тело чувствовало усталость, что говорить об остальных. В молчании ждали, пока Нават принесет еду, котел наваристого супа и каравай хлеба. На каторге такого супа нам никогда не давали. Все мы принялись жадно поглощать пищу. Главное, еда была вкусной, даже хлеб отличался от каторжного в лучшую сторону.