Примерно через месяц пути, дорога пошла на подъем. По ощущениям пересекали холмистую гряду. По сторонам виднелось множество холмов. На горы не дотягивали, это были именно холмы. Зрение обманчиво, но мне казалось, что перепады достигали ста метров. Немного более недели пересекали холмы, затем дорога покатилась вниз. По этапу прошел слушок, что скоро Река. Нас к тому времени в цепи было девяносто два человека. Те, кого подбирали последними, неплохо знали здешние места. Вокруг дороги местность была равнинная с островками небольших, невысоких зарослей, то ли кустарника, то ли низких деревьев. Чем ближе мы приближались к Реке, тем меньше становилась плотность населения. Местные объясняли это пагубным влиянием окружающей среды на людей. Человек с приближением к реке хуже себя чувствовал, появлялось желание убраться отсюда подальше. Некоторым удавалось здесь жить, без последствий для здоровья, но таких было мало. Наконец в один из дней мы увидели, предупреждающий дорожный знак. У обочины располагался камень весь обложенный разными черепами и костями. И рядом располагались пирамидки из костей и черепов. Местные каторжане тут же пояснили, что до Реки день пути пешему, для нас значит два. Все даже немного приободрились, все-таки перемены в жизни, ежедневное шагание с цепью на ноге у всех уже в печенках сидело. У меня, например, было нестерпимое желание помыться. Запах пота, немытого тела и насекомые, которыми со мной поделились товарищи, доставляли не самые приятные ощущения. Надеюсь, по прибытию банный день нам обеспечат.
Глава четвертая
Каторжник
Долгожданный день настал - мы, наконец-то прибыли. С вершины холма пока мы спускались можно было хорошо рассмотреть всю обстановку. Река впечатления не произвела совсем. Метров сто шириной течение не бурное, видали и покруче речки. Наш лагерь располагался в излучине реки. Река огибала полуостров километра два шириной и километра два вглубь. С той стороны, откуда мы приближались, располагался узкий перешеек, метров триста перегороженный высоким забором. В двух ста метрах за ним располагался еще один забор в два ряда с вышками, между заборами казармы и хозяйственные постройки. Перед первым забором, со стороны материка, тоже постройки, видимо для охраны. За вторым забором весь полуостров зарос зеленью, видимо там проклятый журик и произрастает.
Нас подвели к воротам в двойном заборе. Забор в два ряда выглядел, как на обычной зоне, только по верху не было колючей проволоки. Пространство метров двадцать между заборами сплошь было усеяно какими-то металлическими приспособлениями типа ежей и колючек. Становилось понятно, что так просто это пространство не пересечь. С интервалом метров в сто вдоль заборов располагались вышки. На вышках стояли часовые с арбалетами и внимательно следили за обстановкой. У внутреннего забора бегали собаки, для них специально предусмотрели тропинку. При нашем приближении первые ворота открыли. Всех нас загнали в промежуток между первым и вторым забором. Тесновато, но выбирать не приходилось. Первые ворота закрыли, лишь затем открыли вторые, пропуская нас во внутренний двор. Всех скованными погнали влево к кузне. Я надеялся, что нас раскуют и определят на постоянное место, но не тут-то было. Параллельно процедуре расковки на предплечье правой руки нам ставили клеймо. По виду напоминало решетку для игры в крестики-нолики. Девять квадратиков, общий размер клейма - пять на пять сантиметров. Либо еще не стерлись воспоминания от общения с Вулом, либо я достаточно окреп, насколько это возможно в данных условиях, но перенес процедуру я спокойно. Наверное, у меня понизился болевой порог, но боль от прикосновения раскаленного железа к моей руке, пришла с запозданием и не настолько сильная, как я ожидал. Процесс расковки занял часа три. Затем всех собрали справа от ворот и выстроили в шеренгу. Вдоль шеренги с жезлом в руках прошел представитель надзирающих и прикоснулся к каждому. Когда он дотронулся до меня жезлом, тот засветился слабым светом. Монах спросил мое имя и фамилию, что-то записал в бумаги и прошел дальше. Из всех заключенных жезл засветился еще только у одного мужика, но он от меня находился далеко в строю, и я толком его не разглядел. С какой стати, на каторге надзирающий проверяет всех божественным жезлом, осталось для меня загадкой. Чует моя пятая точка неспроста все это, но никто про надзирающих на каторге, раньше не упоминал.
Нас погнали в баню, предусмотрительно растопленную за это время. В предбаннике всех обрили наголо. Как же мало надо человеку для счастья, просто помыться теплой водой с мылом. После двух с лишним месяцев без помывки, мне, человеку, принимавшему душ ежедневно, ничто не доставляло еще в этом мире большего наслаждения. Не считая конечно прекрасной ночи с Эллой, но это из другой категории. Любым приятным мгновениям свойственно заканчиваться. Поступила команда всем одеваться и строиться. Но я как мог, растягивал блаженство, поливая себя из ковша. Поэтому из бани вышел одним из последних. Как оказалось, зря.
Среди моей одежды не оказалось ботинок и куртки. Быстро надев все остальное, направился на поиски. Искомое нашлось на мужичке моей комплекции с явно криминальной рожей. По внешнему виду он здесь находился, как минимум за убийство, скорее всего не за одно. Мою одежду прибрал урка со стажем. Видимо еще на этапе припас и сейчас экспроприировал. Зная по домашним историям, что отступать никак нельзя решил действовать быстро. Мужик смотрел на меня с ухмылкой, оценивая, как противника. Я подошел к нему, и не вступая в разговоры, врезал кулаком по роже. Если он планировал уклониться, то у него это не получилось. Как в кино, оторвавшись немного от земли, улетел назад, ударившись головой о пол. Я подошел к нему и начал пинать ногой по ребрам. Тот даже не пытался встать, только прикрывался руками. Вокруг нас мгновенно освободилось пространство. Ко мне сзади подскочили Бургас с Цыфаном и стали оттаскивать от противника. Не знаю, откуда во мне столько ярости, но оттащили они меня с трудом.
- Все, я в норме, отпустите, - меня отпускают, и я направляюсь за своей одеждой.
Противник даже не думает сопротивляться, стаскиваю с него свои шмотки. И тут за спиной слышу:
- Не слишком ли тут кто-то борзый, на людей ни за что нападать?
Поворачиваюсь к говорившему, судя по всему один из корешей побитого урки. Мужик постарше, поавторитетнее предыдущего, но это главное отличие, в остальном по виду такая же мразь.
- Да разве ж кто нападает, тут фраер какой-то одежду мою по ошибке одел, а я обратно попросил вернуть.
- И ты всегда так просишь?
- Если кто возьмет мое без спроса, то только так и никак иначе. С какого вообще перепугу, ты здесь нарисовался? - начал заводится я.
- Смотри фраерок, еще не вечер время покажет, что здесь можно, а что нет.
- Время точно покажет, а ты за своими сявками следи - меньше вопросов возникать будет.
Мужик пристально посмотрел мне в глаза и видимо, что-то такое там разглядел, что решил не связываться. А жаль, злость во мне просто клокотала, ища выхода. И начнись заваруха, я этого урку порвал бы, как тузик грелку. Откуда появилась такая уверенность - не знаю, но чувствовал, что смогу. Усталость на меня так повлияла, долгий переход или еще, что не знаю. Раньше я за собой таких агрессивных выходок не замечал. И вот тебе на, по прибытию на каторгу - накатило.
Бургас с Цыфаном меня оттеснили от урки, и я прошел к своему месту. Только собрался посидеть отдохнуть нормально, как прозвучала команда всем на выход, строится. Нас построили в шеренгу по два человека, и повели к бараку на другой стороне плаца. Там оказался вещевой склад. Каждому выдавали матрац, подушку и ложку. Матрац с подушкой оказались набиты соломой, ложка была деревянной. Никакой спецодежды нам не выдавали. Странно конечно, я ожидал робу в полоску с вышитым номером, но ничего подобного видимо не полагалось. Кроме надзирателей обслуживающий персонал состоял всего из нескольких каторжан. Носились они, как угорелые, стараясь угодить начальству. Оно и понятно. Находиться подальше от журика было здесь большой привилегией. Покончив с экипировкой, всех повели в барак.