– Удовлетворяет. Смотри: применяем преобразование Фирона для покрытия исходного множества, составленного из…
Солнце постепенно склоняется к закату.
Черная "Росомаха" медленно двигалась в некотором отдалении от гуляющей по набережной парочки. Благодаря наступающим сумеркам и искусству водителя она оставалась почти невидима и неслышима для праздного глаза. Парень с девушкой неторопливо шли вдоль кромки воды и тихо переговаривались. Направленный микрофон доносил обрывки фраз - обычный разговор между двумя давно и хорошо знакомыми людьми, флирт, двусмысленные шуточки. Изредка девушка мелодично смеялась, а один раз даже в шутку хлопнула парня по щеке. Тот ухмыльнулся, как видно, ничуть не обескураженный. Семен поморщился. Он не любил таких развязных дамских любимчиков. И это хорошо: чувство придавало заданию личный оттенок.
На часах приборной доски выскочила восьмерка. Прозвенел зуммер. Парень вскинул руку - Семен напрягся - и посмотрел на часы. Семен мысленно обругал себя за глупость, но в этот момент парень, чмокнув девушку в губы и шлепнув ее по округлому задику, развернулся и быстрым шагом двинулся к автобусной остановке. Девушка с задумчивой полуулыбкой на лице несколько секунд смотрела ему вслед, затем вздохнула - микрофон отчетливо донес этот вздох до сидящих в машине - и двинулась в противоположную сторону.
– Первый, я седьмой, основной объект движется в сторону площадки номер три. Жду приказа начать операцию.
Пшеминский на переднем сиденье напряженно вцепился в микрофон, как утопающий - в последнюю соломинку. Он явно чего-то боялся. Семен мысленно пожал плечами. То ли его новый начальник первый раз на задании, то ли знает нечто, не известное рядовым оперативникам. Семен не видел никакой непосредственной опасности в объекте. Тренированный глаз спецназовца не мог выделить ни в его фигуре, ни в движениях ничего, что могло бы указать на возможные неприятности. Брюнет лет тридцати, начинает лысеть от хорошей жизни и уже нагулял себе жирок на талии. Обычный папенькин сынок из тех, что считают себя баловнями судьбы. Семен твердо решил показать ему, что кроме бочек меда по миру разбросаны еще и кучи дерьма.
– Седьмой, я первый, - пробубнило радио. - Вижу вас и объект. Все чисто, приступайте к захвату. Действуйте по основному плану.
Группе захвата не потребовалось дополнительных команд. Водитель притормозил машину в нескольких метрах перед идущим навстречу парнем. Семен, двинув назад дверцу, неспешно вылез из машины, держа в руках карту города. Несколько секунд он тупо смотрел на нее, затем, как бы заприметив возможного подсказчика, шагнул навстречу папенькиному сынку.
– Слушай, братан, я тут чего-то не пойму, - растерянно сказал оперативник, тыча развернутую карту в нос парню. - Как тут проехать на Красную Набережную? Полчаса уже плутаем, помоги, а? - С этими словами он переместился так, что объект оказался между ним и открытой дверцей машины. Тренированное тело рефлекторно проделало все остальное. Машина слегка качнулась на компенсаторах, когда Семен нырнул туда вслед за парнем и резко дернул вперед проскрежетавшую дверь. Тонко взвыла турбина, и машина рванула с места, оставив сиротливо лежать на тротуаре брошенную карту.
Обзорные стекла машины потемнели изнутри, закрывая окружающий мир. Вокруг водителя поднялась тонкая непрозрачная перегородка. Теперь пассажиры окажутся доставлены в нужное место, даже если в салоне начнут швырять друг в друга гранаты.
– Извините, но мне кажется, что я не собирался ехать с вами…
Первая реакцией Семена на подобное заявление - пихнуть объект кулаком в ребра. Благодаря силе и долгой практике оперативника такой удар обычно вышибал весь воздух из легких жертвы, заставляя ее не только заткнуться, но и долго хватать ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Семен особенно любил это удар, потому что он, как и несколько других известных ему, не оставлял никаких следов на теле. Но на сей раз парень почему-то никак не отреагировал.
– Вы что, ребята, думаете, без меня дороги не найдете? - Губы парня искривила издевательская ухмылка. - Так вы бы хоть обзор открыли, а то я окрестностей не вижу. Или ваш водила одним моим присутствием вдохновится?
Малость ошалевший от такой наглости Семен еще раз ударил парня в бок. Вернее, хотел ударить. Правая рука у него странно онемела и отказалась повиноваться. Левой он попытался выхватить пистолет (быть левшой - иногда просто незаменимое качество!), но и она безжизненно упала на колено. В глазах у оперативника потемнело, и последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, - искаженное ужасом лицо бессмысленно пялящегося на него Пшеминского.
Отпихнув от себя безжизненное тело спецназовца, парень наклонился вперед и взялся за плечо майора, двумя руками вцепившегося в спинку своего сиденья.
– Сиди спокойно и не дергайся, - сказал он, глядя в побелевшие глаза особиста. - Жив твой подчиненный, выспится - проснется. И с тобой ничего не случится, если поведешь себя по-умному. Понял меня? - Он резко встрянул майора, так что тот прикусил себе язык.
Шок от резкой боли привел командира группы в себя.
– Д-да, - выдавил из себя Пшеминский, пытаясь отодвинуться от захваченного как можно дальше. Под взглядом Хранителя майор, два десятка лет прослуживший в оперативной службе, затрясся мелкой дрожью. Затем что-то кольнуло его сквозь пиджак, и дрожь прошла, а по всему телу разлилось приятное тепло. Мир сразу прояснился, а Хранитель… А что Хранитель? Вполне душевный парень. И совсем не страшный.
Парень удовлетворенно кивнул.
– Так уже лучше, - сказал он. - Какие-то вы нервные, однако, ребята. Сядь нормально. Едем, как ехали и куда ехали. Твой мордоворот сейчас придет в себя. Когда доберемся, сдашь меня куда следует, и свободен. Вот и вся программа действий.
Захваченный внезапно рассмеялся.
– Да не дрейфь, майор, не нужен ты мне. Ни ты не нужен, ни этот твой… подчиненный. И от начальства тебе за проваленную операцию пендюлей не прилетит, обещаю. Не провалил ты ее, все прошло как надо. Купились вы на подставку, как и задумано. Дошло?
– Да, - уже четко ответил майор. Убивать его Хранитель, о которых он наслышался жутких историй от коллег, кажется, не собирался. - Я понял. Едем как ехали. Все нормально.
Командир группы сел прямо и уставился прямо перед собой, как и положено законопослушному седоку на переднем сиденье. Он точно останется жив, в чем еще утром сильно сомневался. Это главное.
В глухом, закрытом со всех сторон дворе к машине подошли трое. Двое из них держали в руках парализаторы со снятыми предохранителями. Третий не держал оружие на виду, однако сжимал в кармане вспотевшей от напряжения рукой взведенный пистолет. Сочетание строгих темных костюмов с уродливыми двуствольными агрегатами казалось до того несуразным, что Хранитель, выбираясь из машины вслед за своим охранником, растянул губы в улыбке.
– Вам бы, ребята, в "Солдате пустыни" сниматься, - сделав серьезное лицо, заявил он. - Или голограмму снять, а под голограммой подпись нарисовать… - он на секунду задумался. - "Орангутанги на тропе войны" назвать, например.
Один из "орангутангов", поймав едва заметный кивок головой командира, нажал на спуск направленного на Хранителя парализатора. Затем на его лице появилось озадаченное выражение, и он нажал на спуск еще раз. Он взглянул на предохранитель, двинув его вниз большим пальцем для пущей уверенности, но оружие упорно отказывалось срабатывать. Хранитель со снисходительной улыбкой наблюдал за его усилиями, затем повернулся к третьему костюмированному.
– Утихомирь своего вояку, - лениво процедил он. - Его пушка все равно не сработает. Да и пистолет у тебя в кармане - тоже. Вы меня сюда зачем привезли? Поговорить, что ли? Вот и пошли к твоему шефу, да побыстрей. У меня сегодня еще дел до крыши.
Растерянный костюмированный оглянулся на выбравшегося из машины майора. Тот пожал плечами и отвернулся. Я, мол, его привез, дальше - ваше дело.
– Иди… - костюмированный поперхнулся. - Идите за мной… - он опять поперхнулся. - П… пожалуйста.