– Представляется. Есть, конечно, риск… Ну да я же тестировал это, пусть и не на рабочей системе. Авось да не обвалится. Так, дружок, а ну-ка - режим обслуживания, двойное "да"!
"Принято. Замораживаю процессы вне нулевого уровня. Ядро переведено в минимальный режим. Система ожидает действий оператора."
– Кто не рискует, тот не выигрывает… Елки зеленые, как неудобно голосом общаться! Почему я не предусмотрел для себя прямой контакт? Робин, обновление вычислительных мощностей.
"Сделано. Обнаружено и добавлено двенадцать процессинговых областей. Вещественные помехи в областях три и семь… скорректировано. Новые мощности добавлены в систему."
– Запустить первичное сканирование банков данных.
"Созданы резервные копии индексов. Индексы стерты. Первичное сканирование банков данных Архива. Ошибок не обнаружено. Предварительный прогноз: объем данных увеличился в пятнадцать целых семь двенадцатых раза. Приступить к полному индексированию?"
– Отказ. Плотность данных в новых банках существенно выше, чем в старых. Совокупный их объем увеличился по крайней мере в шестьдесят раз. Запустишь индексацию в фоновом режиме. Теперь вот что. Скрыть от пользователей увеличение вычислительной мощности. Эмуляция прежней производительности. Ох… не подумал сразу. Робин, восстановить индексы из резервных копий.
"Сделано. Предупреждение: индексы не соответствуют структуре данных. Запланирована перестройка индексов в фоновом режиме."
– Хорошо. Ограничения на доступ к информации должны остаться прежними. Растекание имеющихся прав доступа на новые области недопустимо. Поставь фильтры, причем так, чтобы само существование данных осталось неизвестным.
"Сделано."
– Вроде бы ничего не забыл. Ну… выдохнули и запустили. Робин, штатный режим.
"Перезапуск ядра… успешно. Создание виртуальной машины ноль… успешно. Перенос замороженных процессов в виртуальную машину ноль… успешно. Запуск виртуальной машины ноль… успешно. Внимание! Загрузка вычислительных мощностей виртуальной машины ноль близка к максимальной… устойчиво сто сорок четыре процента. Рекомендуется увеличить доступные ресурсы. Переключаю пользовательские каналы на новую машину. Запущена фоновая индексация базы. Внимание! Загрузка физических мощностей близка к ста сорока четырем процентам. Система функционирует в штатном режиме."
– Прекрасно! Робин, когда закончишь индексирование, сообщишь. Думаю, за пару дней управишься. А вот потом мы с тобой посчитаем! Я пока попытаюсь построить новую оценочную функцию с задействованием новых для тебя сведений. Может быть, из этого порочного круга найдется какой-то приемлемый выход…
На сей раз Хранителю никто не отвечает. Лишь бриз свистит в скалах, да взмываю в воздух тучи брызг от прибоя.
10
Хмурым ранним воскресным утром в дверь позвонили.
Владимир уже работал. Наскоро позавтракав яйцом всмятку и бутербродом с вареной колбасой, он уселся за стол и положил перед собой не дописанную накануне статью. Статья предназначалась для килиманджарского "Муэтаро". Журнал в последнее время пристально следил за состоянием дел в Ростании и довольно неплохо платил в твердой валюте за любой материал, который мог предоставить экономист уровня Куаро. Правда, каждая статья в конечном итоге заканчивалась увольнением с очередной дворничьей должности и регулярными визитами участкового инспектора-одэшника. Тот вежливо осведомлялся, нет ли у него, Владимира, проблем с трудоустройством и не нужно ли обеспечить его постоянной работой, на которой не возникнет возможности нарушать трудовую дисциплину и потворствовать врагам Родины.
Однажды один из инспекторов, временно замещающий заболевшего коллегу, даже попытался выполнить свою угрозу, заведя дело по статье о тунеядстве, но Владимир быстро нашел себе место вахтера в детской библиотеке и поимел небольшую, но содержательную беседу с ретивым одэшником, в котором намекнул, что отдать под суд писателя мирового масштаба означает мирового же масштаба скандал. Куаро, конечно, не являлся писателем мирового масштаба, но тот же "Муэтаро" был известен своей скандальностью, когда кто-то пытался грубо обойтись с его корреспондентами. Да и сам номер журнала, в котором фамилии авторов и заголовки их творений дублировались вязью, произвел на замещающего инспектора неизгладимое впечатление. После этого дело как-то тихо скончалось с формулировкой "в связи с изменившимися обстоятельствам".
В нынешней статье Владимир собирался проанализировать темпы роста народной экономики, а также некоторые положительные тенденции ее развития. Впрочем, отсутствие таковых не могла скрыть даже "Народная статистика", несмотря на откровенное завышение цифр и неприкрытую подтасовку фактов. Владимир усмехнулся, представив себе брызгающую от возмущения слюной физиономию своего бывшего начальника, в очередной раз распекаемого в вышних сферах Экономической Академии за недостаточно активный отпор клеветническим элементам в лице, например, блудного ученика и коллеги.
Владимир нацелился ручкой на чистый лист бумаги.
– А вот и наш папа сидит, - проворковал у него за спиной тихий голос Натальи. - Сидит и пишет на бумажке, весь день сидит и пишет…
Владимир через плечо улыбнулся жене, баюкающей на руках полусонно глазеющего на него трехлетнего сына. Спустя восемь лет после свадьбы он любил ее, пожалуй, даже больше, чем в первый день. Он влюбился в нее сходу, с первого взгляда, поразившись ее фигурой, походкой, манерой разговаривать, тем чувством такта, с которым она отбивалась от чересчур назойливых поклонников. Он, в общем, так и не понял, что нашла эта царица бала, эта прекраснейшая из всех девушек в хилом очкастом кандидате наук, месяцами носящем один и тот же свитер. Но уже через неделю они оказались в одной постели, а через две - в загсе. Родители жениха и невесты неодобрительно качали головой по поводу подобной скоропоспешности. Однако остановить молодых не пытались, сойдясь на том, что пусть перебесятся, авось хуже не станет. В результате брак, которому полагали развалиться через год, максимум через три (Владимир слышал даже, что кое-кто бился по этому поводу об заклад), за прошедшее время только окреп, хотя у Владимира случилась пара романов на стороне, да и у Натальи оставались, кажется, не до конца отвергнутые воздыхатели. Они молчаливо согласились с тем, что цепи их союза будут не столь жесткими, как этого хотелось бы истовым блюстителям домашнего очага. Поэтому ни он, ни она не обращали внимания на слухи о супруге, нет-нет да и долетающие до их ушей.
Владимир бросил ручку, встал из-за стола и подошел к Наталье, нежно приобняв ее и одновременно взяв сына себе на руки.
– Доброе утро, Ната, - он поцеловал ее в губы, - как спалось? Ну, привет, богатырь ты наш, - обратился он к куксившемуся сыну. - Как жизнь молодая?
– Спасибо, солнышко, просто отлично, - улыбнулась Наталья в ответ. - Наш толстяк этой ночью дрых просто как убитый, да и сейчас, кажется, еще не прочь вздремнуть, - она взъерошила сыну волосы.
Дверной звонок прорезал сонную утреннюю тишину резким скрипом, заставившим вздрогнуть обоих.
– Я открою, - сказал Владимир жене, бережно передав ей обратно мальчика. Он аккуратно протиснулся мимо нее в узком коридорчике и подошел к двери.
– Кто там? - слегка недовольным тоном спросил он, мысленно перебирая приятелей, которых нелегкая могла занести к нему в гости в это время.
– Служба Общественных Дел! - заявили с лестничной клетки тоном, не допускающим возражений. - Откройте!
Слегка удивленный, Владимир накинул цепочку и приоткрыл дверь.
– А удостоверение у вас есть? - поинтересовался он в образовавшуюся щель. - И ордер на обыск, если не возражаете…
Цепочка лопнула от сильного пинка. Дверь протестующе хрустнула и распахнулась внутрь, сбив Владимира с ног и отбросив его к стене прихожей. В дверной проем вошли трое. Двое сразу по-хозяйски прошли в комнаты, третий, видимо, главный, наклонился над Владимиром, сунув ему под нос какие-то красные корочки.