– Еще одна сводка имеется, Арсений свет Афанасьевич, - он небрежно выдернул из кипы еще одну бумажку. - Секретная, между прочим. В руки не дам, и не просите. Знаете, что в ней описано? Перемещение крупных партий "аравийской мути". Наркотик такой синтетический, не очень сильный, но привычку вызывающий. У Павла Семеновича агенты имеются, которые сообщают, когда и куда отправлялись партии груза. И вот если мы наложим эти сведения на ту сводочку по левым рейсам, очень удивительные вещи выясняются. Может, конечно, у меня что-то и упущено, но сама тенденция оч-чень интересна.
Олег замолчал, наслаждаясь заинтересованным видом на лице Прохорцева. Тот безуспешно пытался скорчить скучающую мину, но, наконец, сдался.
– Ну ладно, колись, - махнул он рукой. - Все равно ведь расскажешь, пусть и секретно. Да ты не бойся, у меня допуск не ниже, чем твой.
– Допуск, допуск… - пробурчал Олег. - Ладно. Если предположить, что наркоту самолетами возить рискованно, да поездами - тоже, мало ли кто и когда в грузе порыться захочет, то возят ее автотранспортом. И если проверить, кто и когда совершал дальние неучтенные рейсы, у нас еще одна табличка с номерами грузовиков получается. Вот ее могу показать. Держите.
Прохорцев со скептической миной принял листок, но тут же его брови поползли вверх.
– Это же… Это же… - пораженно пробормотал он. - Парень, ты уверен, что не ошибаешься?
– Нет, к сожалению, - развел руками Олег. - На три раза перепроверил. Спасибо Хранителям, машинка для обработки документов у них замечательная, сбоев не допускает. Тот-то и оно, что спецномера. Все пятнадцать машин приписаны к спецколоннам Службы Общественных Дел в разных городах. И все эти города расположены на основных шоссе от приморских городов к столице и крупным промышленным центрам. Типа Катринвилля или Мезоя.
– И ты хочешь сказать, что "муть" возят грузовиками Общественных Дел? Слушай, парень, ты, конечно, умничка и все такое, но на твоем месте я бы сжевал эту бумажку и никому про нее не рассказывал, - Прохорцев, кажется, испугался по-настоящему. Его лицо побледнело, дыхание участилось. Пальцы нервно ухватились за подлокотники стула. - Я тоже промолчу в тряпочку, мне моя шкура еще как дорога! Да тебя же сотрут в пыль… и меня заодно, если узнают, что ты со мной откровенничал. От Дуболома тебя даже шеф не спасет! Слушай, твой кабинет не на прослушке?
– Успокойтесь, Павел Арсеньевич! - резко бросил Олег. - Кабинет не на прослушке, проверено. Вам лично ничего не грозит. Да и мне - тоже. Все эти сводки я передам Шварцману, а там он пусть сам разбирается. Да что с вами, в самом деле?
Прохорцев оттянул воротник рубашки. Узел галстука мешал, лицо казалось набросанным карандашом на ватмане.
– Сейчас… - прохрипел он. - Сейчас…
Сунув дрожащие пальцы в карман, он извлек оттуда белую таблетку и закинул ее в рот. Олег встревоженно наблюдал за ним.
– Врача вызвать? - осведомился он, положив палец на кнопку селектора. - Скорую?
– Не надо… Сейчас пройдет.
И в самом деле прошло. Через минуту Прохорцев успокоенно откинулся на спинку и часто задышал.
– Вот так и общайся с вами, молодыми да ранними… - скривился он. - Как обухом по голове. Поработай с мое с шефом, еще и не так сердечко шалить начнет. Парень, ты знаешь, как они с информаторами поступают? В бетон живьем закатывают! На куски режут! А ты ведь не информатор, нет, ты куда хуже. Плохо кончишь, помяни мои слова.
– Это вряд ли, - Олег пожал плечами. Он уже жалел, что поддался порыву. Загнулся бы гость у него на коврике - что бы он Шварцману объяснять стал? Что тайны налево и направо разбалтывает? - Не беспокойтесь, я лично уже про этот разговор забыл. Да и вы, наверное, тоже. А что с дуболомовыми наркоторговцами делать - уже не нам решать. И вообще, вы как хотите, а я домой поехал, обедать. Жрать хочется.
– …а еще знающие люди говорят, они все на шее звездочку кверх ногами носят. Это штобы шайтану поклоняться так, значит. Шайтан им свою силу дал, вот они и должны его ублажать как могут, а не то отберет он свою силу взад, они и останутся ни с чем.
Шушукающиеся бабушки на скамейке у подъезда притихли и неприязненно посмотрели на вылезающего из машины Олега. До того, как его начал привозить домой персональный лимузин, эти самые старушки охотно здоровались с ним и даже пытались обсуждать тонкости международной политики в лице злостной нарушительницы всяческих пактов Сахары. Но после введения чрезвычайки Олег все сильнее чувствовал трещину, пролегшую между ним и соседями по подъезду. В последнее время они даже перестали с ним здороваться. Ну что же, тебя, дурака, предупреждали, грустно покачал про себя головой Олег. Переехать тебе предлагали, заботились. Привычка, конечно, вторая натура, но и к жизни надо прислушиваться. Ладно, завтра пойду к управделами, как там бишь его… Бронированная дверь недовольно хрипнула хронически несмазываемыми засовами. Охранник за спиной Олега педантично защелкивал все замки, пиликая собачками. Напоследок он активировал сигнализацию и неслышно растворился в районе своего боевого наблюдательного поста на кухне.
Ну хоть какие-то преимущества у поста замминистра есть, ухмыльнулся про себя Олег, расшнуровывая ботинки. Замминистр строительства, даже формальный, не ахти что, но, по крайней мере, дверь за тобой закроют и хулигану в глаз дадут. Буде таковой сыщется, сумасшедший. И зачем охрану ко мне приставили? От разъяренной толпы один телохранитель не спасет, а отдельные злостные умышляющие давно повывелись. Хранители повывели, чтобы быть точным. От чокнутого же хулигана и пээс охранит. Ах да, они же не знают о пээсе…
– Добрый день, Олег Захарович, - негромко поприветствовала его сидящая в кресле фигура. - Ничего, что я не встаю? - Фигура немного виновато улыбнулась. - Несколько суток не спал, не поверите, ноги отваливаются.
– Ну почему же не поверю, - сухо отозвался Олег. - Хранители, как известно, день и ночь стоят на страже народных интересов. Конвоируют их, так сказать, по мере своих сил и возможностей. Здравствуйте, Тилос. Как вас сегодня величают? Все еще Василием Петровичем? Или вы опять сменили документы?
– Нет, что вы, - отозвался Хранитель, поудобнее устраиваясь в кресле. - Частая смена официального имени - верный путь к шизофрении. Кстати, я, разумеется, извиняюсь за очередное нахальное вторжение в ваши апартаменты, но сами понимаете…
– …что люди не доверяют Хранителям, а потому контакты официальных лиц с ними должны осуществляться по возможности негласно. Помню, как же. Инструктаж у нас проводится каждую неделю, и на склероз я пока не жалуюсь, - Олег наконец освободился от тугой, как удавка, портупеи бронежилета, и, скомкав, бросил его в дальний угол комнаты. - Одного я так и не понимаю - что вам стоит привить народу всемерную любовь к себе? При ваших-то возможностях это раз чихнуть! - Он громко чихнул. - Примерно вот так, - Олег с размаху плюхнулся на диван и выразительно посмотрел на собеседника. - С чем на этот раз пожаловали, э-э-э… Василий Петрович?
– Насчет народной любви и неодобрения мы с вами, Олег Заха-а… - Собеседник Олега неожиданно широко зевнул. - Простите, не удержался. Так вот, насчет народной любви мы с вами уже говорили. И не один раз, как мне помнится. Мы вмешиваемся открыто только в крайнем случае, к коему негативное отношение народных масс к Хранителям не относится. Кстати, как мы должны влиять на ситуацию, может, подскажете? Что бы мы ни делали, все не сработало или сработало не так, как надо. Возьмите ту же преступность. Все кричали о том, что бандитов надо публично на столбах вешать, житья от них не стало. Пришли мы и публично, как и требовали, располосовали на кусочки пару дюжин самых что ни на есть отъявленных головорезов. Результат вам известен - бандитов начали жалеть и покрывать, нас - ненавидеть и бояться. В результате преступность потихоньку растет, и единственный выход из этой ситуации - расстрел на месте пособников вместе с укрываемыми. Всеобщий террор и тому подобное. А это уже не наши методы, ну, вы меня понимаете… - Хранитель замолчал. - О чем это мы? Да, по поводу моего визита…