– Ага, купишь ты, - все еще сердито проворчал Тимур. - Знаю я тебя, зимой снега купить не удосужишься. Ладно, на! - Он вытащил из пачки еще две сигареты, одну протянул Дмитрию, другую сунул в рот. - Ты-то сам чего не на собрании?
– Да ну их в жопу, - отмахнулся тот, доставая из кармана шикарную зажигалку с вытисненным на ней львом в короне. - Смотри, какая! Вчера с рук купил на барахолке, полпремии отдал, - он щелкнул зажигалкой, которая исторгла из себя небольшой факел. - М-мать! Не проверил на месте, торгаш сказал, что бензина у него нет, а я поверил. Регулируется плохо, колесико в кармане само прокручивается, - он осторожно потрогал регулятор, и факел уменьшился до подобающих размеров. - Заколебали они со своими заседаниями, и всегда одно и то же.
– Поддаешься тлетворному влиянию Юга? - усмехнулся Тимур, прикуривая от этого карманного чуда пиротехники. - Сначала зажигалочки с сахарским гербом, потом прогуливаешь заседания, а потом что? Побежишь родину продавать? - Он с наслаждением втянул в себя сладковатый дымок.
– Угу, пропью дырокол и все папки из сейфа, а потом загоню родной стол обезьянам, - в тон ему ответил Дмитрий. - Потребую с них в обмен сто пачек папиросок, вроде твоих, и тоже буду выпендриваться перед нищими сослуживцами. Где покупал, кстати? На Щукинской?
– Угу, - кивнул Тимур. - Там на углу фарца всегда толчется, и сигареты подешевле, чем в других местах. Блин, раз купил забугорное курево, теперь на наше даже смотреть не могу - тошнит, - он опять с удовольствием затянулся, выпустив дым через ноздри. - Нашим пропагандистам надо не о вреде курения трепаться, а "Луну" заставлять курить, сразу бы все побросали.
– Ну, что ты хочешь, - рассудительно заметил Дмитрий. - У нас север, табак плохо растет, не то, что в Сахаре. У них тепло, влажно, пчелки летают, что еще растению для полного счастья надо? Кстати, об что там собрание? Я как-то прослушал, когда наш над ухом жужжал.
– Да как всегда, - пожал плечами Тимур. - Повышение трудовой дисциплины. Повышение эффективности народного хозяйства путем усиленной борьбы с несунами и саботажниками, борьба с хищениями в магазинах и на базах, козни сахаритов, повышенная бдительность… Обычная дребедень.
– Что-то в последнее время все чаще эту дребедень талдычить начали, - пробормотал Дмитрий. - Когда я сюда после института попал, по молодежной линии, такие собрания один раз проводились, в начале года, когда новые планы по арестам спускали, а начальство изображало, что ему эти планы дороже спецпайка, - он выпустил кольцо дыма, полюбовался на него, выпустил второе и стал смотреть, как они медленно кружатся друг возле друга. - А сейчас вот каждый месяц вздрючивать стали, чтобы жизнь медом не казалась. А что, про выборы ничего не говорят?
– Как не говорят, говорят, - вяло согласился Тимур. - Как раз когда я наружу выбирался, какой-то мордастый на трибуну карабкался, речуху про них толкать. Достали уже со своими выборами!
– Ну что делать, работа у них такая, - философски рассудил Дмитрий. - Слушай, еще сигареткой не поделишься, а? Я тебя потом неделю угощать буду…
– Ага, стреляешь хорошие, а отдашь нашими! - иронически посмотрел на него Тимур. - Ладно, держи, крокодил. Да я понимаю, что работа, но нашего обожаемого Дуболома я уже видеть не могу. Да и прочих - тоже. Каждый раз, как их тупые морды на экран вылазят, блевать хочется. А тут еще и в рабочее время слушать заставляют. Можно подумать, заранее все не решили. Хрен я им пойду на выборы! - Он сделал выразительный жест правой рукой.
– Ну и дурак, - лениво откликнулся Дмитрий. - Ну чего ты на меня смотришь, как баран, что башкой о ворота ударился? Тут тебе такой шанс дают в харю им наплевать, а ты отказываешься.
– Ты это о чем? - ошарашено спросил Тимур. - Какой еще шанс?
– Для особо тупых объясняю, - вздохнул Дмитрий. - Идешь и голосуешь за Кислицына. Понял?
– Нет, - покрутил головой Тимур. - При чем здесь Кислицын?
– При всем, - авторитетно разъяснил Дмитрий, сосредоточенно пыхая сигаретой. - Во-первых, чем меньше голосов наберет золотая троица, тем чувствительнее окажется щелчок по носу. Тем больше, соответственно, новый Нарпред проблем огребет после выборов, тем сильнее ему на нас полагаться придется. А то того и гляди задвинут нашу Службу куда подальше, и поедешь ты опером в какой-нибудь промороженный лагерь. Как тебе перспективочка? А во-вторых, если Кислицын Председателем станет, то это вообще наш самый первый шанс в люди выбиться? Ну ты, дружок, и непонятливый, - грустно вздохнул он, увидев, что собеседник смотрит на него пустыми глазами. - Кислицын из наших, пусть и ходит пока под Шварцманом, и молодой при этом. Он не дурак, понимает, что старая гвардия его живьем съест и дернуться не даст, даже если за него все сто процентов проголосуют. Значит, что? Значит, ему придется в темпе аппарат чистить, зубров на пенсию отправлять, врагов подальше закатывать, и в первую очередь - нас, одэшников-кромешников, шерстить, поскольку мы да канцелярия ему очень даже подгадить можем. Но ведь мало шерстить, надо освободившиеся должности занимать кем-то, а кем? Не другим же старичьем, вроде наших начальничков, это все равно, что шило на мыло менять. Значит, придется ставить тех, кто помоложе, да не столичных, которые уже по уши в этих драчках увязли, а из провинции. Таких, как мы с тобой, понял? Вот тут-то наш шанс и выплывает. Даже если на самый верх не пробьемся, можем здесь такой шухер навести, что жирный кусок отхватим. Дошло?
– Дошло, - медленно кивнул Тимур. - Значит, ты решил наверх по головам идти, правильно я понимаю?
– В целом правильно, - одобрительно кивнул Дмитрий, выжидательно глядя на него. - А ты… - Он запнулся.
– Не пойду ли я с тобой? - проговорил Тимур, в упор глядя на него. - Слушай, Димка, а ты не боишься, что на тебя кто-нибудь стукнет? Я, например? Тебя же шеф за Полярный Круг закатает в знак признательности, оленеводов в тундре курировать.
– Плевать, - отмахнулся Дмитрий. - Ты не стукнешь, я тебя знаю. Я ж не дурак, чтобы перед дятлами душу распахивать. Да и вообще, достало меня бумажки со стола на стол перекладывать, которыми только в туалете и подтереться. Если чем-то серьезным не займусь, с ума сойду. Или уйду отсюда к гребаной матери, хоть прорабом на стройку, вспомню, чему в институте учили. Все веселее будет. Да ты не бойся. Если что, ты ни при чем, а если выгорит дело, то своим замом сделаю. Из лейтенантов сразу в майоры прыгнешь. Ну?
– Шустрый ты, Димочка, - усмехнулся Тимур. В его взгляде неожиданно появилось что-то хищное. - Я подумаю. Только имей в виду, если что, я дорого стою. Меня зажигалкой не купишь, и майора мне маловато. Понял? Вот и здорово. Ладно, назад пора, а то шеф коситься начнет. Мне это, пока я не майор, совсем незачем.
– Давай, валяй, только думай быстрее, - проговорил Дмитрий, внимательно разглядывая его. - Если надумаешь, то мы еще кое-что сделать можем, чтобы свой клок урвать. Не многое, конечно, но дать вниз соответствующую оперативку, например, полезно. Разумеется, так, чтобы шеф не пронюхал. Опять же, во время голосования на участки нас наверняка пошлют, законность обеспечивать, за порядком наблюдать. А дальше… по обстановке.
Он засунул окурок в кадку с засохшей пальмой, сиротливо стоящую около окна, и расслабленной походкой пошел по коридору, фальшиво насвистывая сквозь зубы какую-то мелодию. Тимур какое-то время смотрел ему вслед, затем пожал плечами и потянул на себя тяжелую дверь зала. Нет уж, Димка, дружок ты мой ненаглядный, ты даже урок в свое время прогулять не мог как следует. Всегда от родителей по заднице получал. Мы еще посмотрим, кто у кого в заместителях ходить будет. Посмотрим…
27
Вахтер у двери недоверчиво разглядывал пропуск Михася, как бы стараясь определить, не фальшивка ли это и не стоит ли дать незаметный знак охраннику с разрядником, чтобы тот разобрался с диверсантом своими методами. Давай, давай, дядя, подбодрил его про себя Михась, небось, давно уж в лицо меня запомнил, а все телишься.
– С какой целью вы хотите попасть в здание после шести часов вечера? - наконец недовольно пробурчал вахтер. Видимо, пропуск убедил-таки его в своей непорочности, и приходилось искать обходные пути для препятствования шпиону. Или просто не хотелось помещение с сигнализации снимать.