Макобер подошел к двухэтажному бревенчатому зданию, поднялся на высокое крыльцо (под зданием находился обширный склад-подвал) и толкнул дверь. Его обдало ароматом пирогов, жареного лука и бурлящего в огромных котлах мяса, а в уши ударили звуки струн. Он с довольным видом остановился на пороге, глубоко втянул носом запахи веселья и решительно направился к любимому столику возле окна. Если жизнь не приносит радости, зачем она? Жить сотни лет и не получать радости? Это не для него. Макобер был сейчас счастлив, как и частенько за годы своей долгой восьмисотлетней жизни…
Переход, как всегда, был неожиданным и резким, как будто кто-то дернул за руку и утащил в неизвестное пространство. Легкий приступ тошноты, головокружение, удар… и Амалия покатилась по твердой земле, не удержавшись на ногах. Приземление в этот раз было довольно жестким – она слишком быстро запрыгнула в портал, а при выходе запнулась ногой за полусгоревший сухой ствол осины и перелетела через него кувырком. Если бы не ее молниеносная реакция и феноменальная везучесть, Амалия могла сломать себе конечность или ребро, когда ударилась о землю.
Впрочем, Влад давно усилил ее кости до такой степени, что они были сравнимы со стальными прутьями. Связки и мышцы были укреплены таким же образом. На самом деле Амалия давно уже была не человек в общепринятом понимании, нет, это была совершенная боевая машина, которую маг-лекарь «выковал» из бывшей своей хозяйки, когда его захватили в рабство проезжие работорговцы. Он полностью изменил ее сознание, усовершенствовал организм, и теперь Амалия была предана ему до последней клеточки своего совершенного и прекрасного тела. Причудливый сплав прежнего сознания и нового, навязанного магом, вылился во всепоглощающую любовь к своему хозяину-господину, а прежний опыт жизни и интриг в империи Викантия позволил ей занять одно из ключевых мест в нарождающейся Истрии – главы Тайной службы. Она занялась сбором информации и организацией шпионской сети, которая в идеале должна была охватить всю Истрию, как паутина. Ей удалось создать сеть в городах на севере, мало затронутых оккупационными войсками, вернее сказать, совсем не затронутых – весь юг находился во власти Викантии, со всеми вытекающими последствиями, но север как бы провис между властями – оккупантами и новообразованной империей во главе с графом Саваловым, Владом, с центром сопротивления – замком Савалова.
Конечно, агенты Викантии наводнили такие города, как Лазутин, но до открытой войны двух империй пока не доходило – мешал сезон дождей, превративших дороги в непролазные топи. Если на севере дороги уже установились, замороженные первым дыханием зимы, то на юге еще продолжались осенние дожди.
Амалия сразу это ощутила, проехавшись по сырой земле. Ее одеяние, и так жалкое, превратилось в замызганную тряпку, и девушка, всегда чистоплотная и элегантная, тихо ругалась, вспоминая самые грязные и витиеватые ругательства из лексикона истрийцев и викантийцев. Сама она по рождению была викантийкой – смуглой, небольшого роста, с карими бархатными глазами.
У нее были мысли замаскироваться под истую викантийку – ее сразу бы признали за свою в любом южном городе Викантии и она затерялась бы в толпе. Но тут такой номер не удался бы, поскольку армия вторжения состояла в основном из мужчин, а женщины (в большинстве своем шлюхи, обслуживающие солдат) были наперечет, да и не смогла бы она бродить по городу и заходить туда, куда ей хотелось, – викантийцы не бродят просто так по городу. Хотя за каждого убитого викантийца сразу казнили пятьдесят заложников, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь из отчаянных горожан не выдержит и пустит стрелу в спину оккупанта.
Впрочем, у Амалии имелись сведения, что горожане не больно-то и горят желанием организовывать сопротивление захватчикам. У всех семьи, надо жить, работать, а уж какая установилась власть – не суть важно. Главное – чтобы была еда, кров, одежда. Она не осуждала их, но и симпатии к ним не испытывала. Вообще, Амалия мало к кому питала теплые чувства, у нее была одна любовь – Влад. Ну еще, может быть… Макобер. Этот похотливый старикашка, с которым она все время собачилась, вызывал у нее странное чувство, сродни любви – он нравился ей своей взбалмошностью, бесстрашием, экстравагантными манерами, а теперь, когда Влад его омолодил, еще и внешностью. Чего греха таить – Амалия очень любила сексуальные утехи, для того когда-то и приобрела Влада, глянувшегося ей своей мужественной, суровой внешностью. Макобер не был так брутален, сейчас он больше был похож на озорного мальчишку, но Амалии катастрофически не хватало секса – особенно после того, как Влад исчез где-то в замке мятежного барона. Он не брал с нее обета верности, но ей казалось, что будет неправильным предаваться постельным радостям не с ним. А кроме того, после него все остальные мужчины казались ей какими-то пресными, неинтересными… за исключением Макобера. Во все времена женщинам нравились «плохие мальчишки».