После десятого, или пятнадцатого удара, её каблук не нашёл опоры и провалился вовнутрь, ударил во что-то мягкое, ойкнувшее и заругавшееся отборным матом:
- Ты что, старая, охеренела? Ты чего барабанишь, старая кошёлка! Я сейчас тебе такого пендаля выдам, что ты полетишь, как кусок дерьма в придорожную канаву со скоростью осеннего урагана!
Подтверждая свои слова, лавочник попытался схватить старуху за воротник. Схватить-то ему удалось, а вот выдать пендаля - не очень. Он полетел в лавку вверх ногами так, что обутые в мохнатые тапки ноги вскинулись вверх, как клешни опрокинутого краба.
Лавочник вскрикнул от неожиданности, и лёжа на спине потёр ушибленный затылок:
- Это как это? Ты как это? Ты кто?
Амалия притворила дверь и снова закрыла её на толстый дубовый засов. Не отвечая на вопросы валяющегося на полу мужчины - лысоватого рыхлого человечка среднего роста, полноватого, с маленькими свинячьими глазками, девушка перешагнула через него и резко спросила:
- В доме кто-нибудь ещё есть?
- Служанка…больше никого.
- У тебя есть платья для шлюх? Краски для лица?
- Хммм…есть, да. Да вы кто?
- Твоё какое дело?! Распорядись, чтобы служанка принесла сюда тазик с тёплой водой, мыла, и найди платья - какие имеются - примерно на мой рост и худощавое сложение. Поторапливайся!
Амалия стащила с головы платок и стала оттирать им своё лицо, испачканное в грязи.
У лавочника расширились глаза, и он ахнул, прикрыв рот рукой:
- Вы? Да как вы решились? За вас объявлена награда! Пять тысяч золотых! Да любой, кто вас выдаст, обогатится! А кто скроет - того принесут в жертву Аштарте! Особо мучительным способом!
- Послушай меня - неприятно улыбнулась Амалия - если ты сейчас не сделаешь то, что я требую, предам тебя в жертву особо мучительным образом - я. И заверяю - способ этот будет очень непростым, и очень мучительным. Когда-то там тебя поймают или нет оккупанты, а я - вот она, тут. Что выбираешь?
- Да, да, сейчас, сейчас… - лавочник побежал в другую половину дома, и стало слышно, как мужчина требует приготовить воду. Через десять минут тазик с горячей водой и мыло уже стояли на табуретке посреди комнаты. Рядом лежало чистое полотенце и небольшое зеркальце из полированной бронзы.
Амалия с наслаждением зачерпнула горячей воды и стала умываться, смывая грязь и остатки присохшей крови врагов, убитых ей в лесу. Потом она, не стесняясь присутствия хозяина лавки разделась догола, и протёрла влажным концом полотенца всё тело, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам. В лавке было тепло, и после промозглой улицы и хождения в одежде, промокшей от дождя и стирки в ручье, это тепло казалось ещё более приятным.
Лавочник положил на стул рядом чулки, несколько платьев, платков для головы и девушка, выбрав ярко-алое, облегающее платье, стала одеваться. Натянув чулки, Амалия почувствовала себя гораздо лучше, даже настроение улучшилось. Крепкие осенние туфли и почти новое пальто поверх наряда довершили переодевание. Затем настал черёд боевой раскраски - через двадцать минут в лавке стояла красивая девушка, с пухлыми, ярко красными губами, подведёнными синими глазами, с налётом порока на совершенном лице.
Посмотрев на себя в зеркало, Амалия удовлетворённо кивнула - настоящая шлюха! Повязав платок на голову, она спрятала свои короткие волосы, и теперь была готова к посещению трактира.
Посмотрев на лавочника, девушка достала из-под юбки кошель с монетами и кинула на стол два золотых. Подумала - добавила ещё один:
- Молчишь. Узнаю что болтал, что рассказал обо мне - всё равно найду и убью. А я узнаю. Понял?
Лавочник молча кивнул головой, прошёл к двери, и вынул запирающий брус, выпуская страшную Главу Тайной Службы на улицу.
Амалия вышла из дома и дверь за ней захлопнулась, как будто её ударило ветром. Девушка усмехнулась - помнят ещё, боятся - значит жива ещё. Откуда лавочник её знал - она не задумывалась. Дел с ним она не имела, но те, кто живёт в трущобах должны много знать, так легче прожить. И вообще - немного подольше пожить. Может - видел где-нибудь рядом с Владом - скорее всего так. Ей это было неинтересно.