Денежная система в Эрафии была также весьма запутанной. В ходу были медные, серебряные и золотые монеты, которые обменивались по какому-то принятому в этом регионе курсу. В теории, десять медяков, называвшихся «менками», составляли одну серебряную монету «цехин», а десять цехинов равнялись одной золотой монете, называвшейся «королёк». Но на практике, каждый меняла стремился нажиться на обмене, и курс мог значительно отличаться от официального. Самой дорогой по стоимости монетой был «империал» — крупная золотая монета с портретом императора и размером с советский юбилейный рубль. Империал теоретически равнялся тридцати золотым «королькам». Но на практике, у менял и торговцев редко когда имелась сдача с такой большой суммы, и империал шёл примерно за половину обещанной стоимости в золотых. В ходу, кроме монет Империи, были серебряные и золотые монеты других государств, их стоимость отличалась в меньшую сторону.
Илона рассказала мне также об основных религиях и божествах Эрафии, но я мало что сразу запомнил. Понял лишь, что существовали многочисленные светлые и тёмные боги, и люди поклонялись и тем, и другим. Напоследок, Илона посоветовала мне и моим друзьям не встревать никогда в разговоры о религии, так как фанатиков везде хватало, и самый невинный разговор мог перерасти с жаркий спор и даже кровопролитие.
И вот учебный год закончился, начались летние каникулы. Все сборы и приготовления остались позади, настал долгожданный день нашего путешествия. Ещё два дня назад я предупредил Илону, что мы придём очень рано, ещё до восхода солнца, чтобы выйти пораньше и успеть пройти Лес Между Мирами в светлое время суток.
Сбор назначили во дворе нашего дома в три часа ночи. Я вышел из квартиры, запер входную дверь и спрятал ключи в секретном месте в подъезде. Надел рюкзак, пристегнул к поясу чехол с арбалетом, натянул капюшон куртки на голову и вышел на улицу. Пузырь уже был там — в кожаной куртке, в свитере, в вязаной чёрной шапке, в армейских брюках защитного цвета и высоких кожаных сапогах на шнуровке. Через плечо он нёс рулон с палаткой, на спине был рюкзак. На поясе с левой стороны висели ножны с тесаком, справа топор в чехле.
Через три минуты из подъезда вышла Фея. Я её едва узнал в высоких сапогах, в осенней плотной куртке серого цвета с капюшоном, в кожаных облегающих брюках с широким ремнем, на котором висела фляга. За спиной у Феи был потрёпанный неприметный рюкзак и почерневший котелок, видавший в своей жизни не один поход.
Мы присели «на дорожку», посмотрели молча на дом, в котором жили с детства. И так же молча встали, закинули рюкзаки и направились в сторону школы. К дому Илоны мы пришли ещё затемно. Я постучался и открыл калитку. Раздался радостный лай Роки, в доме Илоны зажегся свет, раздались шаги, и во двор… вышел бандит свой собственной персоной. Мы не ожидали увидеть хозяина дома и остановились, не зная, что и сказать.
На удивление, Гробнар был вежлив и пригласил нас зайти во двор. Он сказал, что Илона ушла по делам и вернётся не скоро, но хозяйка попросила его проверить нашу готовность и дать последние наставления. Я только сейчас вблизи смог заметить, что зубы у Гробнара были подпилены, чтобы скрывать выпирающие длинные клыки. Явно, чистокровным человеком он не был, но таким способом пытался скрыть свои «чужие» признаки. Гробнар заставил нас раскрыть рюкзаки, вывернуть карманы, снять верхнюю одежду и внимательно придирчиво осмотрел каждую вещь.
— Так, зажигалку выбросить, отодрать ценник на рюкзаке, стереть наждачной бумагой все надписи на ножах, срезать с подошвы сапог цветную наклейку, срезать изнутри куртки этикетку с размером, вынуть резинку из трусов и вставить бечёвку, — дал он инструкции Пузырю, потом открыл пробку железного литрового термоса с горячим чаем, принюхался и одобрительно закивал. — А вот это молодец, сразу видно, что в поход ходил уже!