— Мне нужно срочно лететь в Америку, Тина. Я должен. — Отчаяние, слышавшееся в его голосе, делало невозможным возражение.
— Когда ты должен ехать? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие и ясность мысли.
— Завтра.
— И на какое время?
— Не знаю. Может быть, на неделю, а может, и на несколько месяцев. Я действительно не знаю.
Тина глотнула воздуха.
— Тогда я поеду с тобой. Я отлично смогу родить нашего ребенка и там, — стараясь говорить уверенно, заявила она, решившись не отдаляться от него, что бы ни произошло.
Он грустно покачал головой.
— Нет, Тина, не делай глупостей. В твоем положении путешествие может стать роковым. У тебя ведь каждую минуту могут начаться схватки. Я поговорил с Йорками: они согласны пока принять тебя у себя. Они помогут тебе, Тина, у них тебе будет лучше…
— Перестань все решать за меня! — взорвалась Тина. Она вскочила на ноги, не обращая внимания на боли в пояснице. — Я сама соображу, что для меня лучше, Дьюк! И я собираюсь лететь с тобой в Америку. Я не хочу оставаться здесь одна, без тебя — ни с Энн, ни с кем бы то ни было еще!
На Дьюка ее слова произвели не больше впечатления, чем выкрики говорящего попугая. Он спокойно повторил:
— Я не могу взять тебя с собой, Тина.
— Но ты же хотел быть рядом, когда родится наш ребенок! — яростно закричала Тина. — Как же ты можешь оставить меня сейчас, именно в тот момент, когда наш ребенок вот-вот должен появиться на свет?
Он резко отвернулся и подошел к окну эркера. Было заметно, как тяжело он дышит. Некоторое время простояв неподвижно, он опустил голову и медленно, через силу заговорил:
— Прости меня, Тина, я действительно обещал это. Но пойми и ты: как бы я ни хотел этого, я не смогу быть сейчас с тобой.
Эти извинения не смягчили Тину. Да и какое оправдание можно найти столь возмутительному поведению! Ее буквально трясло от гнева и злости. Все ее намерения сохранять выдержку полетели к черту. Она с трудом выпрямилась, превозмогая усиливающиеся боли в пояснице. Ее голос дрожал и срывался, когда она обратилась к Дьюку:
— Скажи мне правду, умоляю тебя! Почему ты не можешь быть сейчас со мной?
Он не отвечал.
— Дьюк, бога ради! Мы ведь теперь одна семья. И нам нельзя больше расставаться. Пускай мы и не женаты, но все равно мы семья и везде должны быть вместе.
— Тина, надеюсь, что не задержусь там надолго, — с трудом произнес он.
— Этого недостаточно, Дьюк.
— Я предупреждал тебя, что рано или поздно это произойдет. — Его голос казался безгранично усталым.
Ослепленная яростью и страхом потерять его, Тина вновь кинулась в бой.
— Дьюк, если ты, черт побери, не назовешь ни одной причины, по которой я не могу ехать с тобой, то можешь тогда вообще не возвращаться! Я уеду отсюда и заберу ребенка, и ты его не увидишь!
Он резко повернулся к ней.
— У тебя хватит совести так обойтись со мной? Ты хочешь отнять у меня моего ребенка?
Тина побагровела от нестерпимого стыда, однако гордость не позволяла ей отступить, и она продолжала обиженным тоном:
— Ты бросаешь меня тогда, когда нужен больше всего, Дьюк!
Его лицо мучительно скривилось.
— Ради твоего блага я целых восемь лет боролся с собой, со своими желаниями. Неужели ты не можешь подождать меня каких-то пару месяцев?
— Почему? Просто объясни мне почему! — кричала Тина, не желая слушать никаких уговоров.
— Бога ради, Тина! Замолчи!
— Нет уж, — злобно огрызнулась она. — Не замолчу! Не желаю больше сидеть в одиночестве. Ни восемь лет, ни восемь месяцев, ни восемь недель, ни даже восемь дней! Не желаю расставаться без причины! И не надейся, что я соглашусь!
Он заметался по комнате, потом вдруг остановился и с мукой во взоре посмотрел на нее.
— Я всегда шел тебе навстречу, Тина, заботился о тебе. Чего тебе не хватает? Я остаюсь с тобой, у нас будет ребенок.
— Ты сам хотел меня, Дьюк, — продолжала она спорить. — И ребенка ты тоже хотел.
— Да, хотел, идиот я несчастный! — завопил он.
— Почему ты так говоришь?
— Неужели не понимаешь?
— Нет, не понимаю!
— Ну так ты должна понять это. Должна понять! — твердил он, прожигая ее ненавидящим взглядом. — Как ты считаешь, почему я оставил тебя девять лет назад?
— Я так этого и не поняла.
— Я слишком сильно тебя хотел. Ты сумела возродить меня к жизни, дала мне радость, разогнала мои мрачные мысли. Ты заставила меня снова поверить, что я хоть на что-то гожусь! Я не должен был вообще с тобой встречаться! Но я не смог устоять, не смог… Ты нравилась мне все больше и больше. Если бы все это было чем-то легким, необременительным… но ты была серьезной, строила планы на будущее… А я не мог тебе этого дать, слышишь, Тина? Не мог! Ты наконец поняла?!