С. ГЕНЗБУР: Не только в черепе, но и в памяти...
БАЙОН: А в жизни у тебя был «твой» поэт?
С. ГЕНЗБУР: Нет. Было одно стихотворение у Набокова, в «Лолите». «Гейз». А потом один сонет у Эредиа[91]. И у Рембо... Это скорее был калейдоскоп. Я не зацикливался на чем-то одном. Или все-таки нет: была великолепная книжка у Франсиса Пикабиа. Он подарил ее очень дорогому другу, такой маленький буклетик под названием «Иисус Христос Расфуфыренный»[92]... Это он говорил: «Я, сударь, наряжаюсь в человека, чтобы быть ничем».
БАЙОН: Расфуфыренный Иисус, неплохо...
С. ГЕНЗБУР: Тупость человеческих существ, живых людей: они проходят мимо гениев, как проходят мимо дворника-африканца.
БАЙОН: Значит, гений не может быть дворником?
С. ГЕНЗБУР: Нет.
БАЙОН: Не является ли отличительной чертой гения то, что он получает признание уже после смерти? (Звон бокалов.)
С. ГЕНЗБУР: Чистая логика. Одержимому мечтателю остается лишь самоубийственный демарш. Который, кстати, я успешно реализовал в девяностом году. (Шипение пены.) Да... (Выдерживает паузу для достижения большего эффекта.) Ведь не исключено, что тот тип меня тогда застрелил не насмерть.
БАЙОН: Ах вот как?!
С. ГЕНЗБУР: Да. В этом деле был еще постскриптум. На самом деле он меня не убил. Я просто отправился навестить свою собаку, а за это время знаменитый хирург извлек из меня пулю и... Да, я совсем забыл об этом эпизоде. Ведь вторая пуля, которую я получил, это... ее я пустил себе сам. Да, я в этом уверен! Я выстрелил себе в рот.
БАЙОН: Вот это да! И много времени прошло между этими выстрелами?
С. ГЕНЗБУР: Да. Пятнадцать лет.
БАЙОН: Хорошо. Вернемся к Эдгару Аллану По[93].
С. ГЕНЗБУР: Вот почему этот сборник стихов, — теперь я все вспомнил — вышел в девяносто... втором.
БАЙОН: Только что ты говорил, что в девяностом...
С. ГЕНЗБУР: В восемьдесят девятом. В восемьдесят девятом я хотел его издать, но тут произошел этот... несчастный случай. С почти смертельным исходом. (Смех.). Вот это класс! А в девяносто втором мой издатель получил от меня стихи. Какое-то время ушло на вычитку корректуры — я послал текст в октябре, — а в феврале сборник был готов. Тиражом в... Пикабиа напечатал четыре тысячи, а я... шестьдесят тысяч.
БАЙОН: И это называлось «Предпоследняя подача»... Таким же был и По. Его раздражала одна лишь мысль о том, что он не сумеет умереть «как следует». Что его похоронят живьем.
С. ГЕНЗБУР: Что смерть у него не получится. Есть такая прелюдия у Рахманинова: там какой-то мертвец разрывает свой саван.
БАЙОН: Кстати, так похоронили уйму людей. Нашли даже доказательство того, что в гробу они просыпались: руки у них были изъедены...
С. ГЕНЗБУР: Изголодались...
БАЙОН: В то время верили в электрокардиограммы. Теперь все усовершенствовано.
С. ГЕНЗБУР: Ага. Ага. Все на мази... в крови и в грязи.
БАЙОН: Удачная заключительная фраза.
С. ГЕНЗБУР: «Все на мази»... многоточие, «в крови и в грязи».
БАЙОН: А ты успел сочинить похоронную музыку?
С. ГЕНЗБУР: Ой, подожди-подожди! Теперь я все вспомнил точно! С восемьдесят девятого по девяносто второй я был педерастом. Как раз во время третьей мировой войны.
БАЙОН: Значит, тебя все-таки...
С. ГЕНЗБУР: Да, я себя переборол. Раньше я боялся. Хотя нет, я не боялся, у меня не получалось быть счастливым.
БАЙОН: Или ты еще не до... не исчерпал того, что было раньше...
С. ГЕНЗБУР: И я радикально переметнулся. Как... Арагон[94]... Ой, виноват! Без имен!
БАЙОН: А разве он в восемьдесят девятом был еще жив?
С. ГЕНЗБУР: Гм. Но ведь в тридцать шестом — тридцать седьмом он и так уже был практически мертв! (Смех.) С тех пор вместо него фланировал его двойник.
БАЙОН: Как теперь говорят, его клон.
С. ГЕНЗБУР: Его клоун! (Смех.) Вот мы и вернулись к искусственным носам!
БАЙОН: Итак, во второй раз это было добровольно и предумышленно, и уже наверняка?
С. ГЕНЗБУР: О да. На сей раз я решил не полагаться на других и сделал все сам. И не подкачал.
БАЙОН: А после первого раза остались какие-нибудь последствия?
С. ГЕНЗБУР: Нет! Ну, идиотом я, по крайней мере, не стал!
БАЙОН: Нет, но, возможно, в результате этого тебя озарило...
С. ГЕНЗБУР: Это правда. То есть у меня в голове все вспыхнуло... И я сказал себе: «Ладно. Бабки надоели. Слава у меня есть. Перейдем к вещам серьезным. Например, к поэзии, которая является для меня наилучшим способом интеллектуальной эякуляции». Не кино, не музыка, а именно поэзия. Потому что она входит в мозг через глаз. А не через ухо.
91
Хосе Мария Эредиа (José Maria de Heredia, 1842–1905), французский поэт, участник группы «Парнас», автор сборника сонетов «Трофеи»/ Trophées (1893).
92
«Иисус Христос Расфуфыренный» / Jesus-Christ rastaquouère (Paris: Au Sans Pareil, 1920).
93
Эдгар Алан По (Edgar Allan Poe, 1809–1849), американский писатель, классик фантастической новеллы (сб. «Гротески и арабески», 1840), родоначальник детективного жанра («Убийство на улице Морг», 1841; «Золотой жук», 1843), лирических произведений и предтеча формального литературоведения (знаменитый формальный анализ стихотворения «Ворон», 1845).
94
Луи Арагон (Louis Aragon, 1897–1982), французский писатель, участник парижского движения дада и один из основателей сюрреализма. В 1919 году совместно с А. Бретоном и Ф. Супо основал журнал «Литература» / Littérature. Участник гражданской войны в Испании и французского Сопротивления. В 1927 году вступил в коммунистическую партию Франции, в 1954-м стал членом ее ЦК. Большой друг Советского Союза, лауреат международной Ленинской премии (1957).