С. Г.: Куда удобнее атаковать, чем получать удары...
Во всяком случае, ваши песни здорово атакуют, должна вам сказать. Так здорово, что ими заинтересовались эстрадные звезды. А вы в этом масштабе — пылинка. Хочу употребить громкое выражение, пусть это вас не шокирует: вы нечто вроде Домье[271] эстрады, не правда ли?
С. Г.: И правда, громкое выражение.
Что ж, это так, и все же ваши песни — это маленькие шедевры. Скажите, вы испытывали гордость, написав Douze belles dans la peau?
С. Г.: (ледяная улыбка).
Забавно, не так ли?
Гензбуру не надо стараться, чтобы его любили, чтобы быть нужным, потому что он на самом деле необходим людям, его слушателям. Все хотят прикоснуться к этой потрясающей личности, свободной, полной сарказма, воображения и юмора. Все хотят видеть его, быть сопричастными...
С. Г.: Во мне два человека, которые отлично друг друга понимают; и для того, чтобы они продолжали друг друга понимать, я постоянно убиваю себя. Я должен убивать себя, чтобы каждый раз перерождаться заново, обновляться.
Обновление необходимо, так как я постоянно нахожусь в поиске. Поиск себя самого очень тяжелое занятие, которое часто ни к чему не приводит, поэтому остается лишь смеяться над всем...
В творчестве необходима трезвость, рациональность, ясность сознания. Без этого творческий процесс невозможен, хотя чаще всего подобный «рассудочный» подход приводит к неврастении и вдобавок делает человека жутко язвительным.
Мои песни как раз рождаются от слияния названных мною факторов, поэтому все мое творчество источает горькую иронию...
С. Г.: Знаете, я не жалею ни о чем в своем творчестве. Да, меня бросает в разные стороны, из стиля в стиль, из жанра в жанр, ну и что? Таков мой характер.
Что доставляет вам удовольствие? Есть ли какие-нибудь занятия, которые вас вдохновляют?
С. Г.: Моя профессия прежде всего. Я отношусь к своей работе с большой страстью. Я обожаю музыку, я обожаю стихи, я обожаю французский язык.
Как может автор с такой репутацией, как у вас, сочинять коммерческие шлягеры?
С. Г.: Вы хотите этим сказать, что здесь есть парадокс? Я приспосабливаюсь. Для себя я работаю в более авангардном стиле. Все довольно просто, я могу делать все, что угодно. Одну песню для Жюльет Греко, другую для Франс Галь, третью для себя. Три стиля.
И в целом вы похожи на фальсификатора того или иного дарования.
С. Г.: Если хотите, да.
Но фальсификатора, который наделен собственным талантом. Для обыкновенных фальсификаторов это в целом не характерно... Они прекрасно подражают, но не делают ничего оригинального.
С. Г.: В таком случае, зачем я здесь? <...> Забавно, но я не претендую на то, чтобы быть самим собой.
С. Г.: Условия для творчества должны быть особенными. Когда у художника над головой безоблачное голубое небо — это неинтересно. Что ему делать с этим бесконфликтным, безыдейным образом? Нечего делать. А вот когда в небе разражается гроза, сверкают молнии — тогда-то и рождаются бессмертные произведения.
Комментарий по поводу Coffret de l’intégrale: 9 CD, 207 песен.
Это не собрание сочинений, не шкатулка с моими песнями — это мой саркофаг!
Честно говоря, не очень-то хочется все это переслушивать. Вообще, сейчас, испорченный табаком и крепким алкоголем, мой голос мне нравится куда больше, чем в былые годы.
Успех, публика
Мне очень понравилось, как вы жонглируете словами в песнях.
Да, меня тоже забавляет мое умение говорить банальности, маскируя их оригинальными, необычными лексическими оборотами. Это довольно просто на самом деле, далеко ходить не надо.
Вы думаете, публике нравятся банальности?
Главное — понравиться не публике, а женщинам. Сначала аплодирует женщина, уже потом ее муж.
Влияет ли на вас публика во время выступления?
Да, если публика скверная, я становлюсь более агрессивным, и чем агрессивнее становлюсь я, тем хуже делается публика. Приходится определить, чего же ты хочешь: чтобы тебя любили или ненавидели. Во всяком случае, я вовсе не жду, что слушатели немедленно разразятся криками «Ура!».
Чтобы преодолеть страх перед публикой, я придумал беспроигрышный трюк: потребовал, что подсветка была как можно ярче... чтобы не видеть лиц в зале. Потому что там... там попадаются такие рожи!
Кабаре — это не настоящее. Публика, состоящая из снобов, аплодирует серьезным вещам, но не покупает пластинок. В мюзик-холле публика аплодирует легким штучкам и именно она покупает диски.
271
Оноре Домье (Honoré Daumier, 1808–1879), французский художник, график, живописец, мастер карикатуры.