БАЙОН: Почему ты не «прыгнул с аэроплана»? Эта идея тебе долго не давала покоя.
С. ГЕНЗБУР: «Прыгнуть с аэроплана»... Да, такая возможность продумывалась. Но это не в моих силах. Мое тело оказалось бы в руках Пилата-командира и второго пилота. А если бы я нанял охранника, то было бы два трупа вместо одного.
БАЙОН: Ходят слухи... будто стрелявший был с улицы Жермен-Пилон, девятнадцать, из того заведения для травести...
С. ГЕНЗБУР: Если это так, то преступление было совершено в состоянии аффекта.
БАЙОН: Может быть, кто-то даже был рад? Из такой уймы...
С. ГЕНЗБУР: ...дерьма? Я уже забыл их имена. Все равно они все умерли. Еще до меня. Естественной смертью. Самой мерзкой смертью, которую можно только придумать. Хотя они были уже мертвыми, когда еще жили, а жили они как овощи.
БАЙОН: Метемпсихоз репы?
С. ГЕНЗБУР: Да, только репа... она — красивая. Белая, с фиолетовым оттенком, херообразной формы.
БАЙОН: А разве репа не круглая?
С. ГЕНЗБУР: Есть репы круглые, как яйца. А я говорю о репе белой расы. Я всегда любил только те овощи и тех животных, которым не хватало любви. Я любил ослов, коз и уличных шавок. И с овощами то же самое. А люди, разумеется, всегда готовы поносить то, что едят; ведь говорят же все время: «грязный как свинья», «тупой как баран», «козел» снял «клюкву»...
БАЙОН: А «Человек с капустной головой»[73]? (Статуя стоит в глубине комнаты и взирает на происходящее своим овощным взглядом.)
С. ГЕНЗБУР: Это совсем другое. Это скорее юмор.
БАЙОН: Он выглядит каким-то недоделанным.
С. ГЕНЗБУР: Нет. Вовсе нет. Он совершенно отъехавший. Вздрюченный, совсем как я.
БАЙОН: Пока его не рассмотришь, полное ощущение, что это фотомонтаж с твоим телом...
С. ГЕНЗБУР: У меня не такой большой член. И я не такой крепыш. И руки у меня красивее. И нос совершенно другой.
БАЙОН: А если говорить о видении вообще, теперь ты видишь все по-другому?
С. ГЕНЗБУР: Нет. Как и при жизни, я вижу, что все — полная фигня. Все — фигня. То, что над нами летает, — куда делись райские птицы? — это просто навозные мухи. Вместо райских птиц... Райская птица — это колибри. Я видел ее один раз. Вместе с Джин Сиберг[74] в джунглях Колумбии. Она движется как вертолет. Она зеленого электрического цвета, длиной в сорок пять сантиметров[75]: это самый прекрасный электронный аппарат, который создали боги. Я всегда говорю «боги» во множественном числе, на тот случай, если из всей оравы один действительно окажется настоящим. Боги. «Создал человек богов. — Разве не наоборот? — Ну ты, парень, прикололся!»
БАЙОН: Эта песня — последний кукиш в сторону рэггей? Не была ли строчка «Пыхай, жалкий растаман, и вдыхай побольше притчей» несколько... дерзкой?
С. ГЕНЗБУР: Самой возмутительной строчкой была другая: «В Эфиопии есть мрачный идиот». На самом деле я написал «сумрачный идол», но прозвучало как «мрачный идиот»[76].
БАЙОН: Если бы у тебя была возможность начать все сначала, ты бы вел себя по-другому?
С. ГЕНЗБУР: Возможно, я был бы смелее. Возможно, я носил бы искусственный нос. Искусственный член — это все-таки довольно утомительно. У меня ими были набиты целые чемоданы.
БАЙОН: Искусственными членами или искусственными носами?
С. ГЕНЗБУР: Это абсолютно одно и то же. Ведь говорят «Не суйте нос в мои дела». На самом деле это означает: «Даже не пытайтесь меня наебать».
БАЙОН: Тебя послушаешь — и вспомнишь про хвастуна Пиноккио. Собака у тебя чуть ли не кит, а ты внутри нее — вылитый Иона[77]. А кто же тогда Геппетто[78]?
С. ГЕНЗБУР: Старый господин? Геппет? (Смех.) Это бог! Им мог бы быть как раз один из богов: Гепед или Геперд. Поклоняться Геперду ходили бы не в церкви, а в клозеты. Впрочем, общественные туалеты так похожи на исповедальни.
БАЙОН: Поскольку все равно ничего не чувствуешь, то можно вынести и запах аммиака...
С. ГЕНЗБУР: Зато там такие аппетитные «пончики»...
БАЙОН: Со «сливками»...
С. ГЕНЗБУР: «Сливочками». Нет больше ни богатых, ни бедных; немножко измученной плоти, немножко вымоченной тюри, и хватит[79].
БАЙОН: Ты бы хотел что-нибудь сообщить кому-нибудь из живых?
С. ГЕНЗБУР: Я не открою ни его имя, ни его фамилию, а только скажу: «Иди-ка ты в жопу!»
БАЙОН: Ты не забыл что-нибудь важное?
С. ГЕНЗБУР (долгое молчание): Да. Я забыл свой военный билет.
73
«Человек с капустной головой» / L’homme à tête de chou, статуя работы скульптора Клода Лаланна, которую Гензбур приобрел в начале семидесятых (см. УСПЕХ, ПУБЛИКА: Париж). Отсюда название песни и одноименного альбома Гензбура, записанного в Лондоне в 1976 году.
74
Джин Сиберг (Jean Seberg, 1938–1979), американская актриса. Дебютировала в фильме Отто Премингера «Жанна д’Арк» (1958). Роль в фильме Жан-Люка Годара À bout du souffle / «На последнем дыхании» (1959) сделала из нее звезду «новой волны». Вместе с Гензбуром снималась в фильме «Соус по-караибски» / Estouffade à la Caraïbe (реж. Жак Бенар, 1965).
76
Речь идет о Растафари Маконнене Хайле Салассье, Негусе, «Императоре, Царе царей», предположительном потомке Соломона и царицы Савской, и о Джа из афроцентристской растаманской мифологии.
77
Иона, библейский персонаж из текста IV в. до н. э., который традиционно включается в свод пророческих книг Ветхого Завета. Согласно легенде, Иона прожил три дня в чреве кита.
78
Пиноккио и Геппетто, персонажи народной итальянской сказки об ожившей деревянной кукле.
79
Игра слов на полисемии: существительное pain («хлеб», pain bénit — «освященный хлеб», «просфора», «антидор») на арго может употребляться в значении «попка»; soupe («суп», «хлеб, вымоченный в бульоне») — в значении «моча» или «сперма».