- Он что, был левша? - поинтересовался Хутиэли.
- Да, представьте себе, - сказал эксперт. - Об этом я уже спрашивал у хозяина виллы... Если вы не против, инспектор, я разрешу унести тело.
Хутиэли внимательно осмотрел труп, Беркович следил за взглядом шефа, а сам думал о том, что даже потеряв последнюю надежду, он никогда не пустит себе пулю в висок. Беркович не понимал самоубийц и всегда считал, что в психике этих людей есть наверняка какие-то отклонения от нормы, проявляющиеся в критических обстоятельствах. Сержант вглядывался в лицо Брукнера, желая разглядеть нечто, подтверждающее его гипотезу, но ничего не нашел - обычное лицо израильтянина средних лет, жесткий изгиб губ.
- Он умер в промежутке от полуночи до часа ночи, - сказал эксперт, когда медики положили тело на носилки и понесли к машине. - То есть вскоре после того, как ушел от Толедано. Все совпадает: сказал, что идет проветриться, а сам направился к морю и застрелился.
- Похоже на то, - согласился инспектор и, кивнув Берковичу, направился к дому.
В холле первого этажа сидели в креслах четверо: Охана Толедано и его вчерашние гости, поднятые с постелей и привезенные на виллу для снятия показаний. После обмена любезностями и знакомства инспектор сказал:
- Я одного не могу понять, господа. Брукнер сказал, что пойдет прогуляться, и не вернулся. А вы через час-другой разъехались по домам, даже не поинтересовавшись, куда делся один из гостей?
- Ничего странного, - ответил за всех Толедано. - Эта причуда Альберта всем известна. Он почти каждый раз уходит, не прощаясь, а вчера Альберт находился в таком состоянии, что понятно было: он хочет побыть один.
- Но когда вы уезжали, - обратился Хутиэли к гостям Толедано, - то должны были увидеть на стоянке машину Брукнера и понять, что никуда он не уехал...
- Я поставил машину на соседней улице, - сказал Ниссим Бартана, директор небольшого завода по ремонту лифтов. - Я не мог видеть машину Альберта. К тому же шел дождь, я быстро добежал до машины и не смотрел по сторонам.
- Верно, - кивнул Хаим Мендель, начальник отделения банка "Апоалим". - Моя машина стояла перед домом, но я не смотрел по сторонам, дождь лил как из ведра.
- Я уезжал последним, - степенно добавил Сильван Динкин, строительный подрядчик из Модиина. - Не хотел ехать в дождь и дождался, когда лить стало меньше. О том, что Альберт не вернулся, я к тому времени и думать забыл.
- Ливень кончился около четырех, - напомнил Хутиэли.
- Да, - согласился Динкин. - Мы с Оханой сидели вот здесь и разговаривали. Толедано подтверждающе кивнул.
- Вы говорите, что Брукнер был мрачен, - сказал инспектор. - Вы знали, чем это было вызвано. Вы пытались отвлечь его от мыслей о банкротстве? Вы видели в его поведении что-нибудь, что навело бы вас на мысль...
- О том, что Альберт собирается покончить с собой? - спросил Толедано. Нет, честно говоря, лично мне такой поворот событий и в голову не приходил. Конечно, положение у Альберта было ужасным, новых кредитов банки ему не дали бы...
- Точно, - подтвердил Мендель. - Я лично не дал бы, хотя и знаю... знал Альберта не первый год.
- Прошу прощения, - подал голос сержант Беркович, который до этой минуты молча вглядывался в лица присутствовавших и размышлял над той единственной зацепкой, которая, как ему казалось, могла изменить ход расследования. - Прошу прощения, а в промежутке от полуночи до часа кто-нибудь выходил на улицу? Я имею в виду, - пояснил Беркович свою мысль, - он мог бы слышать выстрел или вообще увидеть что-то странное... фигуру Брукнера с пистолетом в руке, например.
- Ну что вы, - всплеснул руками Толедано. - Если бы кто-нибудь из нас что-то увидел, мы бы давно об этом сказали, верно?
Гости согласно кивнули.
- А выходили все, - продолжал Толедано. - Ведь хлынул ливень, первый за многие месяцы, и мы один за другим выходили на веранду подышать. На веранду ведь ни капли не попадает.
- Понятно, - протянул Беркович. - Значит, если бы и Брукнер дышал воздухом на веранде, вы его непременно увидели бы?
- Безусловно, - твердо сказал Толедано. - Когда я выходил, на веранде никого не было.
- А вы... - Беркович обвел взглядом гостей.
- Никого, - подтвердил Мендель. - Я выходил последним, гроза уже стихала. Я и не думал, что застану на веранде Арнольда, ведь если бы он там был, мне бы об этом сказали Сильван или Ниссим...
- Он наверняка сразу пошел к морю, - буркнул Бартана. - А гремело так, будто стреляли из орудий...
- Я вышел почти сразу после Арнольда, - сказал Динкин. - Его уже не было на веранде. Он действительно сразу пошел к морю.
- Вы могли его видеть? Ведь с веранды виден берег...
- Нет, - покачал головой Динкин. - Там было темно. Конечно, сверкали молнии, но я, в общем, не вглядывался...
- Понятно, - сказал Беркович. - Скажите, господин Динкин, вы были здесь в этих туфлях?
- Что? - удивился Динкин. - Не понимаю, при чем здесь... Нет, не в этих.
- А почему вы надели другие туфли, когда вас попросили вернуться на виллу?
- Ну... Не знаю, честно говоря. Возможно, та пара была испачкана... Ну конечно, так и было, у меня не было времени чистить обувь.
- А зачем ее чистить? - удивился Беркович. - По вашим словам, вы уехали, когда дождь уже закончился. Где вы могли выпачкать туфли?
- Да не помню я, - раздраженно сказал Динкин. - Наверное, наступил куда-то...
- Так я вам напомню - куда именно, - любезно сказал Беркович. - Вы должны были отнести тело Брукнера к морю и посадить на скамью. А там нет асфальта. Туфли вы действительно не успели почистить, и это очень хорошо - эксперт без труда установит идентичность грязи на туфлях с землей около той скамьи, где нашли Брукнера. И это будет абсолютно надежной уликой.
- Что вы хотите сказать? - побледнел Динкин.
- Я хочу сказать, - продолжал Беркович, - что вы вышли на веранду сразу после Брукнера, гремела гроза, и вы решили этим воспользоваться. Брукнер, видимо, стоял у перил и был мрачен. Вы сказали ему, что беспокоитесь, как бы он от отчаяния не наложил на себя руки и попросили пистолет - мол, так будет спокойнее. Брукнер передал вам оружие, и вы выстрелили в тот момент, когда грохнул гром.
- Что вы несете, сержант? - воскликнул Динкин.
- Тело вы положили за оградой, туда тоже не попадал дождь, и вы вернулись в салон совершенно сухим. А потом дождались, когда все уехали, а дождь закончился, попрощались с хозяином и в темноте потащили тело к морю. Посадили на скамью, а пистолет бросили в лужу. У вас ведь наверняка были какие-то дела с Брукнером, вы, можно сказать, коллеги.
- Послушайте, инспектор, - возмущенно сказал Динкин, обращаясь к Хутиэли. - Почему я должен выслушивать эту чепуху?
- Не должны, - согласился инспектор. - И сержант принесет вам свои извинения, если грязь на вашей обуви не совпадет с образцами почвы около скамейки на пляже.
Динкин вскочил.
- Послушайте! - начал он.
- Сядьте, - жестко сказал инспектор. - Чего вы, собственно, волнуетесь?
Час спустя, когда Хутиэли с Берковичем вернулись в Управление, инспектор спросил:
- А почему тебе пришло в голову, что Брукнера застрелили?
- Понимаете, инспектор, такая мелочь... На щеке у него была струйка крови. Если он просидел под проливным дождем всю ночь, вода смысла бы кровь, верно? Значит, тело пролежало где-то, где не очень капало, и лишь потом его перенесли...
- Понятно, - кивнул Хутиэли.
Дело одиннадцатое
УБИЙСТВО В ОТЕЛЕ
Дорогой Борис, - задумчиво сказал инспектор Хутиэли, - мне бы и в голову не пришло, что ты играешь в такие игры.
- А нет? - удивился Беркович. Он сидел за своим столом и держал в руках газету "Маарив", раскрытую на странице, где были помещены фамилии победителей последней игры-лотереи. Вот уже три недели в газете каждый день публиковались вопросы, связанные с историей Израиля, и победителю, быстрее всех приславшему больше всего правильных ответов, обещана была путевка на двоих в одну из гостиниц Эйлата.