Одного очень не хватало Федору — чая. Когда у него вырывалось привычное "ычча, чаю бы!", Василий молча улыбался — откуда ему взяться, чаю, здесь, на войне? А ведь для якута это обязательный ритуал. Заходя с мороза в избу, он после приветственного "кэпсиэ!" сразу же говорит "ычча!", если даже и не очень холодно. И хозяин спешит угостить гостя горячим чаем. А здесь, на войне, чай очень большая редкость, а значит, и большая радость.
В первую же неделю на фронте братья Охлопковы поняли две важные вещи. Первое: как бы жестока ни была война, сколько бы опасностей она ни таила, это та же жизнь и та же работа, только в тяжелейших, смертельных условиях. Если это понять, то и шансов выжить больше, чем у того, у кого сразу опускаются руки.
И второе. Боец, даже самый сильный и смелый, мало что может в одиночку. Один, как говорится, в поле не воин. А вот общими усилиями, все вместе, выполняя приказы командиров в точности, как велит армейская дисциплина, можно многого добиться.
Позже Федор поймет, что это только азбука войны, первые, самые простые правила поведения солдата на войне. Многому еще придется ему научиться в боях за те самые деревни, от которых остались лишь названия на штабных картах…
Взвод, получив задачу занять лес у очередной деревни, продвигался по двум оврагам, но вдруг наткнулся на немцев. Сильным огнем заставив фашистов залечь, бойцы стали готовиться к отражению очередной атаки, а командир решил одним отделением обойти противника слева. Примерно полчаса шла впереди беспорядочная стрельба, между деревьями мелькали какие-то фигуры, потом все стихло. Лишь раз застрочил было одинокий пулемет из-за кустов, но быстро заглох, будто захлебнулся.
Когда все три отделения по восточному оврагу добрались до леса, там никого не оказалось. Где же немцы? Отступили в деревню? Пока гадали, кто-то крикнул: "Наши! Немцев ведут!" И точно: незнакомые красноармейцы вели в сторону деревни около трех десятков немцев. Оказалось, деревня уже была занята нашими войсками.
С конвоем пленных взвод вступил в деревню, чтобы узнать о местонахождении своего полка. Деревня, на удивление, оказалось не тронутой. Выходит, застали фашистов врасплох.
Командиру взвода передали приказ явиться в штаб полка. В небольшом доме сидели трое. Плотный, подстриженный «ёжиком» капитан распекал кого-то по телефону:
— В лоб атаковать и не думай! Обойти и уничтожить! Что? Ты что, боишься десятка двух автоматчиков?! Отправь им в тыл расчет пулемета и устрой засаду. Сколько бойцов? Ну и отлично. Ударь из 76-мил-лиметровки и атакуй с флангов. Никуда не денутся, выйдут как раз на засаду. Вот и все. И не надо медлить, через час доложишь!
Бросив трубку, капитан приказал приготовить участвовавшим в бою бойцам хороший ужин и дать им возможность немного выспаться. "А вы, лейтенант, обратился он к старшему из вошедших, — берите прибывший взвод, прихватите еще одно отделение и доставьте сюда пятьдесят лошадей с полным снаряжением. Видели по дороге конюшню? Да и по дворам соберите сани, их там много. Старшина Соколов, останьтесь здесь. Не бойся, твои никуда не денутся. Я, кстати, уже доложил о взводе в ваш штаб. Когда вернутся с задания, тоже поужинают и отдохнут".
Когда пригнали около шестидесяти подвод с загруженными хомутами, седелками и другой нужной амуницией, было уже совсем темно. "Зачем это понадобилось? — подумал Федор. — В обоз нас хотят забрать что ли?"
Но долго размышлять ему не пришлось. Брата и других бойцов своего отделения он нашел в большом сарае, в котором было тепло от натопленных печей и вкусно пахло наваристым мясным супом. Два желания одновременно владели сознанием Федора: поесть и побыстрее уснуть. Очень он устал за этот морозный день.
У наспех сколоченного из толстых плах стола, на котором стояли огромные керосиновые лампы, он услышал, как кто-то сказал: "Им побольше наливай, Фомич, они только что с задания". Федору дали большой котелок супа и кусок мяса. Он нашел на бревне свободное место недалеко от лампы, положил мясо на обрывок газеты, зажал котелок между коленами и стал есть.
От горячей пищи его разморило, продрогшее тело обмякло, веки потяжелели, но голод оказался сильнее. Сквозь приятную дрему услышал, как кто-то простуженным голосом читает приказ: "Полк… обход… утро… удар…" Прозвучали фамилии командиров подразделений. "Нашего старшину что-то не назвали или я не расслышал, — встрепенулся Федор. — Это что же значит? Взвод оставляют на месте или отправляют в свой полк? Или, не дай бог, в обоз назначат? Нехорошо будет…"
Федор поднял голову и увидел, что командир, объявлявший приказ, сидит недалеко от него, к тому же это тот самый лейтенант, с которым они пригнали лошадей с санями.
— Разрешите обратиться, товарищ лейтенант!
— Обращайтесь.
— А нас куда?
— Кого это вас?
— Мы — взвод сорок третьего полка.
— А! Ну, не торопись, иди лучше спать. Потом ваш старшина все скажет.
Вернувшись на место, Федор увидел, что брат и Шикин уже спят, положив головы на бревно, на котором только что ели. Он лег рядом с ними и сразу же провалился в сон.
Проснулся оттого, что кто-то теребил его: "Айда, Федя!"
На улице масса народу и все куда-то спешат. Идет снег. Возле штаба, куда он добрел вслед за Шикиным, старшина считал людей. Убедившись, что собрался весь взвод, объявил:
— С подвижной группой полка идем на особо важное задание. Все готово. Выступаем на пяти санях. Командиры отделений и пулеметчики садятся со мной, задачу объясню по пути.
Тронулись было, но тут же остановились: пушки застряли в болоте. Пока их вытаскивали, по колонне прошел шепот: "Чернозерский пришел! Чернозерский здесь!" Бойцы приободрились, присутствие любимого командира вселяло надежду на успех операции.
А дело предстояло нешуточное: надо было совершить рейд в тыл противника на глубину до десяти километров. До недавнего времени наши чаще всего обнаруживали немцев в собственном тылу, отступая аж до Москвы. Теперь "погода меняется". Как выяснила разведка, противник сосредоточивает значительные силы в районе деревни со странным названием "Новое — Старое". Там уже обосновался штаб 110-й пехотной дивизии. Но, отходя довольно беспорядочно, немцы в суматохе оставили на правом фланге довольно широкий и ничем не прикрытый коридор. Трудно было удержаться и не воспользоваться этим обстоятельством: можно было одним ударом достичь успеха, для которого в другое время понадобилось бы больше недели. В случае удачи сразу же отрезались пути отхода противника от деревни Васильевское. Немцы как бы попадали в мини-котел.
Но… можно было попасть в него и самим: если коридор внезапно замкнется или наши запоздают с последующей атакой, тогда помощи ждать неоткуда будет. С другой стороны именно поэтому нужно было действовать им как можно решительнее, тем более, что это была как раз ночь перед рождеством и фашисты вряд ли могли ждать такого дерзкого удара.
Но что это опять? Почему лошади снова еле выдирают ноги из снега? Так и есть, вновь попали в трясину. Странно — тридцать градусов — мороза, а под снегом жидко. Федор соскочил с саней, побежал помогать товарищам. Работали быстро, разгребали лопатами снег, подкладывали под колеса маты из альника и вскоре колонна снова двинулась.
Федор озяб. Сжавшись в комок, старается не дрожать, но несмотря на все его усилия, ноги окоченеют, а самого клонит ко сну.