Первую неделю работы в цирке прикосновения подзаряжали меня. Мы обменивались теплом, передавали его друг другу, согревали и согревались. Хозяин цирка — мы так и называли его «хозяин», — желая получше объяснить, что от меня требуется, положил мне руки на плечи и пристально посмотрел в глаза. Я подумала: переигрывает. К чему такая патетика? Речь всего-навсего о калориях: поменьше картошки и риса, побольше мяса и салатов, причем без специй. Но потом я оценила его молчаливое напутствие. Здесь каждое внушение воспринимали не на слух, а всем существом, накрепко, навсегда. Я взяла склянку с кайенским перцем и непременно переперчила бы ужин, его бы выкинули, а следом и меня, — но тяжелая рука на плече меня удержала. Я не хотела оказаться на улице. Я тогда осталась без дома, без денег, вообще без всего. Лишись я места в цирке, город мигом расправился бы со мной, перемолол, проглотил, ведь от меня отвернулись все — и друзья и родные. Пропади я пропадом, потеряй образ и подобие, умри, никто бы и не почесался. Но я прошла по канату — выжила. Что мне помогло? Что заменило лонжу? Большинство работает с поддержкой, кроме гениев воздуха, прирожденных акробатов. Хотя без лонжи подчас обходится и добросовестный труженик, день за днем оттачивающий мастерство. Выходит, я труженик выживания? Похоже на то. Вот мое главное достоинство, можно сказать, талант.
Мало того, что я с легкостью приспосабливаюсь, я всегда готова смириться и потерпеть. Интересно, с какой это радости? Не иначе, в детстве перепугали. Хорошо бы расспросить психоаналитика или ясновидящую. Ну кто станет мыться в кухонной мойке? А мне отсутствие настоящей ванны нипочем, я радуюсь, что есть шаровой кран и что шутник-изготовитель присобачил сюда еще и гибкий душ. Не ною: «Где фарфор? Где фарфоровая ванна, гладкая, устойчивая, нежная, белоснежная, будто парное молоко?» Кстати, понятия не имею, из чего делают ванны: они фарфоровые или фаянсовые? В общем, о благородной белизне я не сокрушаюсь. Довольствуюсь серенькой нержавейкой, пригодной на все случаи жизни, прочной, легкой, глубокой и неизменно сохраняющей свою форму. Сама по себе мойка ни горячая, ни холодная, ее температура зависит от температуры воды. Я приспосабливаюсь не хуже: на холод отвечаю холодом, на тепло теплом. Без колебаний и полумер, полная гармония. Я гибкая и в прямом и в переносном смысле: иначе как бы я вымылась в кухонной мойке, да еще с удовольствием? Иногда я нарочно представляю себе небывалое нагромождение трудностей. Будто я одна-одинешенька на необитаемом острове, или на вершине горы в снегу и во льдах, или замурована глубоко под землей в пещере. Стыдно признаться, подобные чудовищные ситуации меня совсем не пугают. Наоборот, придают энергии и сил. Воображаемые катастрофы помогают преодолевать унылую повседневность. Невыносимо тянуть житейскую лямку — ни тебе опасностей, ни стремительного водоворота событий. Глядишь себе на счета, что копятся на магнитной доске, и знаешь: если дело не пойдет на лад, денег взять неоткуда, а крайний срок погашения кредита через три месяца, так что впереди полное банкротство. Я рискую не меньше, чем человек, взлетающий на гребень гигантской волны. С той разницей, что он поставил на карту жизнь, а я нет. В крайнем случае, разорюсь, окажусь на улице без денег и без работы, буду мерзнуть и голодать. Отчасти я уже знаю, до чего это сладко, есть некоторый опыт, и все-таки смело смотрю в лицо мрачному будущему — по сравнению со смертью все это ерунда. Так что засучим рукава и вперед, за длинной вереницей одинаковых дней. Ранний-ранний подъем, покупки, уборка, готовка: размораживаем, режем, варим, жарим, тушим, разогреваем. Прикидываем, подсчитываем, накрываем, снова все приводим в порядок, чистим, моем, выбрасываем остатки и снова разделываем, крошим, месим, печем. Так, ночью, сидя в теплой воде, я прикинула и перечислила, сколько всего мне предстоит переделать за день. Вроде бы мелочи, но в них-то и суть. Отчего же я так люблю жить? Не могу сказать точно. Летучая неуловимая радость прячется где-то глубоко внутри, а я, сама не знаю почему, ощущаю ее всей кожей. Я вылезла из мойки, тщательно вытерлась и намазалась прогорклым растительным маслом, готовить на таком я бы не решилась — это чересчур даже для меня.