Кашляя и отплевываясь, закрывая рукавами лица, девушки тщетно выплескивали воду в громокипящую пучину. Пламя уже слизало угол брезента, которым были накрыты ящики с консервами и мешки.
— Руби лес, ребята! — крикнул Мамонов, сверкнув топором. — Иначе хана! Где Котеночкин, туды его…
А Котеночкин как ни в чем не бывало добривал щеку.
— Я счас, — сказал он, когда к нему подбежала Ксения. — Мне только мыло смыть.
Ксения размахнулась и выплеснула ему в лицо ведро воды.
— На! Уже смыто! — Она дрожала от злости и готова была растерзать его. — Где твой топор?
Мимо, шумно дыша, пробежала черная Жанна.
— Так ему и надо! — одобрила она злорадно. — Нашел время красоту наводить!
Тонкие подрубленные лиственницы падали в чудовищный костер одна на одну, кружком… И костер, беснуясь и треща, швыряя клубы едкого дыма, догорал на корню, не в силах переметнуться за черту вырубленного леса.
— Вот теперь его можно водичкой, — выпрямившись, сказал Мамонов изнеможенно и счастливо; он похлопал Дудкина по плечу. — А ты, брат, крепкий. Не подкачал!
Тот повернул к нему закопченное пылающее лицо. Над лбом спиральками вились обгоревшие рыжевато-золотистые волосы.
— Если спокойно смотреть, сами сгорели бы, — пожал он плечами. — Куда деваться? Ожоги вот только… все лицо в ожогах.
Мамонов отвернулся, проследил взглядом за Ксенией.
— Ну, это пара пустяков, — по-свойски сказал он. — Баб у нас хватает. Налепят примочек. — Подумав, добавил: — Сгореть-то мы не сгорели бы. Прижало бы нас к реке. По крайности, забрались бы мы в воду. А вот продукты наши… кажется, дуба дали. Дело пахнет керосином!
После того как пожар окончательно затушили, Ксения проверила продукты. Мешки с сухарями и крупами сгорели. Много обгорело сахару… Стеклянные банки с консервами превратились в крошево, но металлических огонь не осилил. В общем кое-что при желании можно было наскрести.
— Н-да-а, — процедил сквозь зубы Мамонов. — Будем жрать подогретую тушенку без хлеба.
— Хотела бы я знать, кто тут курил, — чуть не плача, проговорила Ксения; губы у нее дергались.— Сколько вреда, сколько беды… Как же мы теперь?..
Дудкин потер слезящиеся глаза.
— Тут никто, я полагаю, не курил. Объедкин дымокур утром для оленей развел.
— Вот циклоп одноглазый! — вырвалось у Мамонова. — Вот прислали на нашу голову!
Ксения вздохнула: что с него возьмешь, с Объедкина? Даже отчитывать его не хотелось.
— Извиняйте, барышня, — покорно сказал старик. — Будто и залил, а он, гляди, куды вышел, огонь… Дымокур-то в стороне был, а это мох, стало быть, в нутре тлел, тлел…
Ксения бессильно отмахнулась.
— Не надо, дед… Не надо оправдываться. Нам от этого не легче. — Она рассеянно потрогала банку и отдернула руку. — Жжет! Ну, давайте рассортируем, что ли… Какой уж сегодня маршрут? Пропал день.
Мамонов огорченно потряс головой.
— День пропал — не беда. А вот как нам продукты доставят? Вода упала, перекаты везде повыпирали… Мы теперь как в мышеловке!
— Не паникуй! — оборвала его Ксения. — Кричать караул еще рано.
Получив приказание возглавить отряд, она разузнала на складе, какие продукты заброшены в тайгу.
Пожалела, что нет муки… Кладовщик развел руками: вышла!.. Даже пекарня в партии не работает, муки в обрез, для детишек только.
Ксения пошла к начальнику. Она, разумеется, не собиралась отнимать муку у детишек, которых на базе развелось порядком. Но лишний раз напомнить начальнику о муке не мешало.
И он пообещал ей, что, как только из экспедиции пригонят баржи, тотчас распорядится забросить в отряд муку.
Очевидно, ее в партии еще не было, вот даже Дудкин привез кусок черствого, месячной давности хлеба!
Ксения нет-нет да и наблюдала за Игорем. Он ей нравился. Было в нем, правда, что-то хрупкое, но внешность может и обмануть. Он, наверное, спортсмен, гимнаст. Гимнасты всегда тонкие, сухощавые.
Ведь вот с огнем он сражался и ловко и бесстрашно. Надо смазать ему чем-то волдыри. Мамонова — того не жалко, кожа у него дубленая. А за Котеночкиным есть кому ухаживать…
К ночи от переживаний, дум и забот у Ксении разболелась голова, пришлось глотать пирамидон. Таблетки помогали плохо, она долго ворочалась в мешке. Но, заснув, проснулась не скоро.