Любопытно, что в России какая-то собственность у княгини все же была, даже в самые тяжелые моменты ее денежных затруднений. Чтобы убедиться в этом, вовсе не нужны были фальшивые письма. Достаточно взять справочник «Весь Петербург» за начало нынешнего века. Там сказано, что княгиня Екатерина Адамовна Радзивилл владеет домом № 3 по Дмитровскому переулку в центре Петербурга. Этот довольно большой дом, кстати, стоит и по сей день, хотя переулок и близлежащие улицы сильно пострадали от бомбежек в конце 1941 года. Вероятно, была у княгини и другая собственность, но, как отмечает один из биографов Родса, почему-то «ее имущество было трудно реализовать, превратить в деньги».
Обнаруживались все новые проделки княгини. Ссылки ее на дружбу с английским премьер-министром Солсбери и другими влиятельными политиками, которых она в лучшем случае едва знала, вряд ли были безобидной шуткой. Но вот появились и подделанные ею телеграммы от этих людей.
А потом тот же знакомец из уголовного мира подделал для нее подпись самого Родса на довольно крупных векселях. В августе 1901-го газете «Кейп Аргус», пайщиком которой был и Родс, пришлось предостеречь читателей от фальшивых векселей за его подписью.
Княгиня пошла на шантаж: дала понять, что владеет документами, компрометирующими Родса, Милнера и Чемберлена. Родс встревожился больше других. Во всяком случае, очевидно, именно он был инициатором процесса против княгини.
У нее хватило энергии на новый шантаж. Она написала Милнеру, что Родс якобы согласился прекратить процесс, если она передаст ему свою переписку с Милнером. Но эффект получился обратный. По приказу Милнера у княгини произвели обыск и отобрали все документы, связанные с Родсом. Она продолжала шантаж: говорила, что у нее есть и другие материалы и что они находятся в безопасном месте — у германского канцлера… Не помогло и это.
Делом о фальшивых векселях Родса занялся самый известный в Южной Африке сыщик — Джордж Истон, и на проведенном им расследовании потом учили молодых детективов. Княгине же предъявили двадцать четыре обвинения в подделках и других махинациях. 20 ноября 1901 года ее арестовали. Ей удалось освободиться под залог. Первое, что она сделала, — снова заявила, что у нее есть компрометирующие Родса документы. Часть своих подделок попыталась приписать врачу Шольтцу, который часто бывал в Хрут Скер, а жену его ославила любовницей Родса. У врача нервы оказались хуже, чем у княгини, он скоропостижно умер.
В начале 1902 года Родса вызвали на ее процесс в качестве свидетеля. Он был в это время в Лондоне. Чувствовал он себя плохо, а на юге Африки стояло изнуряющее жаркое лето. Свои показания мог дать и в Лондоне, но все же отправился в Кейптаун. Но прийти в суд для дачи показаний ему не пришлось. Давал их в постели, не мог даже подняться. А самого суда не дождался. Умер за месяц до него.
В апреле 1902 года княгиню приговорили к двум годам тюрьмы. Выйдя на свободу, она все же сумела сделать деньги на Родсе — не на живом, так хоть на мертвом. Написала о нем главу в своих воспоминаниях, изданных в 1904 году, а потом и целую книгу «Сесиль Родс».
Эти воспоминания получили тогда довольно широкую известность. Привлекли они и внимание С. Ю. Витте. Нетвердо помня имя Родса и путая все перипетии, он все же был уверен, что с каким-то англичанином, владельцем золотых рудников в Африке, у княгини была связь. «Затем этот англичанин умер. По-видимому, умер он так неожиданно, что ничего существенного ей не оставил. Затем явился вдруг вексель этого самого банкира-афериста на имя Радзивилл на очень большую сумму. Вексель был предъявлен в суд, но было доказано, что он поддельный, и в конце концов княгиня Радзивилл попала в тюрьму, где и высидела все причитающееся ей наказание. По выходе из тюрьмы она описала в своих мемуарах всё, касающееся этого дела. Мемуары эти произвели впечатление на некоторое время — на неделю, — а теперь они, конечно, позабыты».
…Махинации этой дамы вообще стерлись бы из памяти людей, но напомнил о ней один из наиболее читаемых в последние десятилетия авторов — Андре Моруа. Он вынужден был из-за нее написать приложение к своему известному роману «Прометей, или Жизнь Бальзака». Дело в том, что через два десятилетия после смерти Родса она сфабриковала особенно нашумевшую подделку: «Неизданные письма госпожи Ганской». Больше того, она объявила, что существует целый архив жены Бальзака, неизвестный исследователям, и что он будет опубликован в 1957 году. Немало хлопот доставила она бальзаковедам, отняла время и силы и у Моруа. Пришлось ему разбираться в ее подделках. И уж как он ее честил, называя «ужасной Екатериной»! Разоблачал одну ее фальсификацию за другой.