Кто знает, может быть, когда-нибудь историкам откроются новые факты, но пока создается впечатление, что Родс, подобно многим, вступил в масонскую ложу, как вступают в привилегированные клубы. Конечно, у масонства уже не было того ореола, что столетием раньше, во времена, когда в Париже, Лондоне и Санкт-Петербурге блистал граф Калиостро, преподаватель магических наук и демонологии. Но оно было престижно. «Великим мастером» английских масонов и 1875-м избрали принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII.
Родс относился к масонству без особого трепета. После вступления в ложу он рассказал за обедом все подробности тайной церемонии, шокировав своих новых собратьев. Да и в «Символе веры» отозвался о масонах свысока: «Я вижу богатства, которыми они владеют, их могущество, влияние, каким они пользуются; и меня изумляет, как такая большая организация может посвятить себя тому, что в наше время выглядит смешными и абсурдными обрядами без сколько-нибудь ясной цели». Но вместе с тем, по словам человека, хорошо его знавшего, «он сохранил интерес к масонству до конца жизни».[5]
Неоднозначным было отношение Родса и к иезуитам. «Я вижу, сколь много они сумели сделать, но во имя дурной цели и, осмелюсь сказать, под руководством плохих вождей».
Но как бы строго ни судил Родс масонов и иезуитов, в облике тайной организации, которую он предлагал создать, преступают черты обоих орденов. Так что его план не столь абсурден, как это кажется Флинту. Ведь налицо вполне реальные исторические параллели.
И только ли исторические?
А наши дни, когда человек уже побывал на Луне, когда космические аппараты изучают Марс, Венеру, Юпитер?
…В тайный союз принимают неофита… Ночь. Отблески пламени факелов на задрапированных черным стенах. Посреди зала на носилках «труп» — кукла, завернутая в черное полотно. На полотне кровавыми буквами: «Измена». В груди «трупа» — кинжал, загнанный по самую рукоятку. Звучат слова клятвы: «Тот, кто изменит Братству, будет уничтожен. Братство никогда не прощает и никогда не забывает. Его месть мгновенна и неотвратима. Изменник нигде не спасется от кары…»
Это — Брудербонд, то есть Братство или Союз братьев. В его обрядности можно найти аналогии обрядам масонских лож и иезуитского ордена. Казалось бы, на фоне современной политической жизни организация с таким устаревшим реквизитом должна казаться детективно-опереточной пародией. Но Брудербонд вовсе не бутафория. Он совершенно реален. Он существует уже более шестидесяти лет, но его тайны так зорко охранялись, что в течение первых десятилетий мир даже не подозревал о его существовании. А структура его стала известна не так давно.
Каждый «брат» входит в одну из ячеек, которая насчитывает не больше пяти — десяти человек. Несколько ячеек объединяются в секцию. Секции подчинены двум советам: исполнительному и генеральному. Исполнительный совет состоит из двенадцати высших функционеров Брудербонда. Их обычно именуют — «двенадцать апостолов». В особых случаях заседает генеральный совет. Кроме «апостолов» в него входят ответственные представители ячеек и секций.
Практически высшая власть в Братстве сосредоточена в руках трех членов исполнительного совета, трех высших «апостолов». Имя председателя этой троицы «братьям» низшего и среднего звена неизвестно.
Есть у Брудербонда и свое гестапо — контрольный комитет. Оставаясь секретным даже для членов организации, он заботится о «внутренней чистоте» рядов Братства, руководит шпионажем и «оборонной деятельностью».[6]
Брудербонд потратил первые тридцать лет своего существования на расширение влияния. А с 1948 года и по сей день руками официальной политической партии управляет целой страной. И не каким-нибудь богом забытым островом. Территория этой страны в девять раз превышает Великобританию.
Это Южно-Африканская Республика. Значит, планы Родса осуществились? И именно там, где они создавались, — в Южной Африке? Осуществились, но только, как часто бывает, совсем не так, как представлял себе автор. Создан Брудербонд не англичанами, а бурами и служит он не английскому, а бурскому национализму, поддержанию его господства над Южной Африкой. А по структуре, по методам — разве это не сходно с тем, что грезилось Сесилю Родсу?
…Так что стоит ли отмахиваться от «Символа веры» как от наивной выдумки человека, не сумевшего вовремя повзрослеть?
А что не публиковали его сто лет, так разве обязательно из-за содержащихся в нем идей? Родс высказывал их потом в других завещаниях и в речах, которые никто из биографов издавать не стеснялся.
6
См.