Гордон, будучи хорошим рисовальщиком и имея наметанный глаз, особенно в том, что касается ландшафтов, не во всем согласился с дамой, хотя смягчил свое несогласие вежливыми извинениями.
– О, только не это, – сказала молодая дама. – Только не извиняйтесь. Нет ничего ужаснее, чем пустая похвала. Благожелательный упрек знатока – лучшее, что может услышать художник. А как вам вот это?
И она протянула ему рисунок, где был изображен луг с поилкой для скота и коровами у поилки.
– Это хорошо, – сказал Гордон.
А Сесиль, постоянно искавшая аналогии, сказала, что луг – в точности такой, мимо которого они недавно проходили.
Но молодая художница пропустила ее замечание мимо ушей и пододвинула Гордону другой лист.
– А здесь вы увидите, что я умею и чего не умею. Если хотите знать, то я, в сущности, анималистка, – сказала она, все более оживляясь.
– Ах, какая прелесть, – сказала Сесиль.
– Да нет же, мадам, по крайней мере, не всегда такая прелесть, как вы, вероятно, предположили по доброте своей. Дама должна рисовать цветы, а не животных. Этого требует свет, обычаи, приличия. Анималистка чуть ли не нарушает благопристойность. Это дело щекотливое. Поверьте, рисовать животных, профессионально или по склонности, – это судьба. И если уж кого постигла такая участь, того мало заботят насмешки. В довершение всего, меня зовут Роза, что в моем случае – просто беда, не больше и не меньше.
– Почему? – спросила Сесиль.
– Потому что из-за имени черная зависть моих коллег противопоставляет меня моей знаменитой тезке. Они называют меня Роза Малёр.
Сесиль не поняла, в чем соль ехидной шутки. Зато Гордон развеселился и сказал:
– Очаровательно. Но неужели вас хоть на минуту серьезно огорчило это прозвище? Не могу себе представить.
– Оно и не огорчило, – рассмеялась теперь и барышня, которая, в сущности, гордилась своим прозвищем. – Можно пережить. И вообще, портить игру – не в моем характере.
В этот момент подошел кельнер с дребезжащим подносом и начал раскладывать салфетки и сервировать стол. Разговор прервался, но зато стало слышно почти каждое слово, которое произносилось под навесом, а точнее, за соседним столиком.
– По этому пункту, – говорил длинноволосый, чья ботанизирка висела на крюке под навесом, напоминая охотничий трофей, – по этому пункту, мой почтеннейший господин пастор, я должен вам решительно возразить. Ошибочно сводить всю нашу историю к Гогенцоллернам. Гогенцоллерны лишь продолжили дело, начатое Асканиями, полузабытыми, но заслуживающими благодарной памяти потомков. Между прочим, поверхностное преподавание истории более всего повинно в нынешнем нигилизме, отрицающем всякий пиетет и любовь к отечеству. Когда речь заходит об Асканиях, фигурируют, как правило, всего два имени: Альбрехт Медведь и Вальдемар Великий[22]. А если вы, сударь, немного склонны к приукрашиванию (ненавижу приукрашивание в науке), то, вероятно, вспомните Оттона Со Стрелой[23], красавицу Хейльвиг и сокровище в Ангермюнде[24]. Ну, да бог с ними, это вещи элементарные, так сказать, азы. На самом деле, Аскании, все вместе и каждый в отдельности, имели большое значение, несмотря на свои прозвища и эпитеты, признаю, несколько странные, насмешливые и порой анекдотичные. Говорю же, я вполне это признаю. Но, с другой стороны, соблаговолите ответить мне, милостивый государь, к чему мы придем, если станем пренебрегать людьми из-за их имен? Разве Клопшток[25] – подходящее имя для поэта? Разве можно предположить, что Грипенкерль[26] – драматург, а Бенгель[27] – известный богослов? Или, например, Леддерхозе[28]? Пора освобождаться от таких глупостей.
Судя по энергичному движению его губ, отставной священник старательно платил автору исторического эссе той же монетой. Но поскольку его отставка по требованию прихода (вообще-то почтительного) произошла десять лет назад, а именно «из-за шамканья», то разобрать то, что он говорил, было никак невозможно. Тем разборчивее звучали речи, произносимые в тот же момент за соседним берлинским столиком.
– Погляди, – говорил старший. – Видишь вон те две башни? Ближняя, должно быть, Кведлинбургская, ясное дело, к гадалке не ходи. А вот та, что за ней? Держится на заднем плане, словно вышла в отставку. Хальберштадская, что ли? А давай мы с тобой пододвинем ее поближе.
22
23
24
О них рассказывают соответствующие бранденбургские предания. Ангермюнде – город в земле Бранденбург, недалеко от польской границы.
25
26
27
28