Если бы у Мегрэ спросили, что за фильм показывают...
Да какое это имело значение!.. Перед ним мелькали отдельные кадры, которые он даже не пытался связать между собой... Затем его взгляд скользнул вбок, привлеченный легким движением в соседнем кресле.
Этот сильный человек, который вот уже тридцать лет варился в водовороте страстей, доведенных до крайности, то есть до преступления, не утратил, однако, своего целомудрия. Он кашлянул, шокированный поведением соседки и ее спутника - он видел только его руку, смутно белевшую в темноте. Между тем, когда он уселся на полу ее пальто, девушка показалась ему совсем молоденькой. Она сидела неподвижно. Ее лицо, смутно белевшее в темноте, как и рука мужчины, как ее обнаженное колено, на котором лежала эта рука, было обращено к экрану.
Комиссар снова смущенно кашлянул.
Парочка не обратила на него внимания. Девушка, должно быть, не старше Нуши...
Кстати, Нуши утверждает, будто видела, как Жерар в семь часов вечера входил в дом в Бур-ла-Рене... Но так ли это? Ведь она тоже, наверно, стояла в темноте со своим дружком, прижавшись к стене...
Он услышал звук поцелуя... И ему почудился на миг вкус чужой слюны на губах. Он глубже втянул шею в воротник своего пальто.
Только что Нуши нагло заманивала его. Стоило ему захотеть... Сколько таких вот молоденьких глупых девчонок вешаются на шею пожилым мужчинам, знаменитым или хоть сколько-нибудь известным!
"Пари держу, что дружок этой девицы гораздо старше ее", - решил он, покосившись на соседку.
Вот так он бездумно размышлял, перебирая отрывочные и бессвязные мысли.
Солгала ли молоденькая венгерка по поводу месье Шарля? Вряд ли. Дандюран как раз походил на человека, способного подстеречь девчонку у приоткрытой Двери и показывать ей порнографические открытки.
Правда, и сама Нуши могла намеренно его разжигать, а потом позвать на помощь, когда он...
Комиссара тревожило ее заявление, будто она видела, как Жерар Пардон вошел в дом в семь часов вечера, то есть именно в то время, когда госпожа С-вашего-позволения заболталась с Дезеглизами и не следила за входной дверью.
Но если ее показания будут зафиксированы официально... Неужели достаточно свидетельства беспутной девчонки, чтобы засадить человека в тюрьму и, может, даже...
Он беспокойно заерзал на месте. Но не только образ Жерара, входящего ранним утром в ворота тюрьмы Санте, вызывал это беспокойство. Он продолжал смотреть на экран. Он хмурился. Вот уже несколько минут он чувствовал в фильме что-то неестественное.
Внезапно он сообразил: губы персонажей шевелились не в такт произносимым звукам. И действительно, актеры говорили по-английски, а зритель слышал французскую речь. Фильм был дублированный.
Парочка около него совсем разошлась, но мысли комиссара уже витали далеко. Эти три дня что-то мешало ему во всем разобраться. Он не отдавал себе в том отчета. И только теперь он понял. Что-то в этом деле неприятно задевало его. Его догадки строились на какой-то посылке, но, на какой именно, он еще не знал.
Полуприкрыв глаза, он видел так же четко, как если бы стоял перед ним, дом-ломоть на Орлеанском шоссе, велосипедный магазин и бакалейную лавку вдовы Пьешо. Впрочем, вчера он узнал, что на самом деле она не была вдовой. Муж бросил ее ради гулящей девицы, как она выражалась, и она так этого стыдилась, что предпочитала слыть вдовой.
Ну а показания госпожи С-вашего-позволения, которая сидит в душной своей комнате с замотанной шеей и свернутой набок головой?
Она не впускала в эту ночь никого постороннего, и из этого сделали слишком поспешное заключение, будто никто и в самом деле не входил в дом и не выходил из него.
А между тем выяснилось, что в семь часов вечера можно пройти в дом без ведома консьержки. Кто нам докажет, что такая возможность не появлялась в течение суток и в какие-то другие моменты?
На верхнем этаже одержимая манией старуха Жюльетта Буанэ в глубокой тайне принимала Шарля Дандюрана и обсуждала с ним по меньшей мере безнравственное помещение своего капитала. Все это было не слишком чистоплотно, но не противоречило человеческой природе. За годы своей работы Мегрэ не раз сталкивался со многими подобными феноменами.
Да и Дандюранов он встречал немало!
Что же здесь его смущало? Что было неестественным?
Несомненно, старуха была задушена в тот момент, когда, проводив Дандюрана, собиралась лечь в постель.
Она успела снять только один чулок...
Следует ли допустить, что существовал третий ключ и что он находился у месье Шарля? Следует ли предположить далее, что он вернулся в квартиру, чтобы убить старуху?
Но ведь он человек состоятельный. Жюльетта при жизни больше дала бы ему заработать, чем мертвая.
Мог ли это быть кто-либо из его сомнительных компаньонов?.. Но они совсем не новички, не жалкие бродяги, готовые на что угодно, это были люди преуспевающие, имеющие собственные дома и отнюдь не желавшие "влипнуть в грязную историю".
Они были искренни, утверждая, что это дело грозит им неприятностями и наносит урон.
Может быть, Жерар Пардон?
Тут Мегрэ чуть не взорвался: соседи, перейдя все границы, вели себя совершенно бесстыдно, словно были одни в громадном темном зале. Ему хотелось крикнуть:
"Да сидите же спокойно, черт возьми!"
...Допустим, Жерар прятался с семи часов вечера в комнате сестры... Он тайно присутствовал при разговоре между Жюльеттой Буанэ и месье Шарлем. Быть может, он видел пачки денег и решил завладеть ими, как только тетка останется одна...
Допустим! Но в таком случае придется предположить, что, совершив преступление, Жерар оставался в квартире до утра, поскольку консьержка никому дверь в ту ночь не отпирала.
Придется также предположить, что именно на него собиралась донести Сесиль, ожидая Мегрэ в аквариуме на набережной Орфевр...
Значит, в чулан она пошла, следуя за Жераром.
Но откуда же Жерар Пардон, никогда не имевший дела с полицией, мог знать не только об этом чулане, но и о двери, соединявшей криминальную полицию с Дворцом правосудия?
Внезапно Мегрэ почувствовал резкое движение подле себя и увидел, как девушка быстро натянула юбку на колени; на экране появилось слово "конец", вспыхнули все лампы, послышалось шарканье множества ног.
Медленно продвигаясь к выходу вместе со всеми, Мегрэ с любопытством взглянул на соседку и увидел юное округлое личико, свежее и спокойное, и невинно улыбающиеся глаза. Он не ошибся: ее спутнику было под сорок, и на пальце у него поблескивало обручальное кольцо.
Мегрэ, еще немного оглушенный, оказался на шумном бульваре Монпарнас. Было, должно быть, часов шесть, уже спустились сумерки. Силуэты прохожих быстро сновали мимо освещенных витрин. Ему хотелось пить, он вошел в "Купол", уселся у окна и заказал кружку пива.
Его охватила какая-то лень. Он оттягивал момент неминуемого возвращения к грубой действительности.
По-настоящему ему следовало бы отправиться без промедления на набережную Орфевр, где Люка сражался с поляком.
Но вместо этого он заказал сандвич с ветчиной, взгляд его бесцельно скользил по нескончаемой веренице прохожих. Только что, сидя в кино, он долго, минут пятнадцать, не мог сообразить, что раздражает его в фильме несоответствие между артикуляцией и произносимыми слогами.
Сколько же времени уйдет у него на то, чтобы обнаружить несообразность в посылках дела в Бур-ла-Рене?
Сандвич оказался вкусным. Пиво тоже было хорошее, и он заказал вторую кружку.
Почти каждый раз, когда он вел расследование какого-нибудь нашумевшего дела, находился хоть один журналист, который помещал в газете статью под традиционным названием: "Методы комиссара Мегрэ".
Ну что ж, пусть он приходит и смотрит, этот репортер. Вот Мегрэ выходит из кино. Он закусывает... Он пьет пиво. Сидя у запотевшего окна кафе "Купол", он смахивал на толстого буржуа-провинциала, обалдевшего от суеты и шума Парижа.