Начальник не мог удержаться от смеха, когда Мегрэ вышел от него, подняв плечи и сжав кулаки, словно собирался задать трепку американскому криминалисту.
- Я счастлив, господин комиссар...
- Одну минуту, господин Спенсер... Алло! Дежурный? Говорит Мегрэ... Ничего нет для меня? Его так и не разыскали?.. Дайте мне девятнадцатый в Бур-ла-Рене...
У американца славное лицо. Высокий малый, похож на студента, рыжеватый, тонкие черты, одет в приличный, хорошо сшитый костюм, говорит с легким и довольно приятным акцентом.
- Это ты, Берже? Ну как?
- Да ничего, шеф... Он проспал одетым на диване...
Но жрать хочется, а в квартире ни крошки. Не решаюсь спуститься и купить булочек. Вы скоро придете?..
Нет, он ведет себя благоразумно. Сказал даже, что не сердится на вас и на вашем месте действовал бы так же и что вы скоро убедитесь в своей ошибке...
Мегрэ положил трубку и подошел к жарко горевшей печке, вид которой удивил американца.
- Чем могу служить вам, господин Спенсер?
Он назвал его по имени, потому что не имел ни малейшего представления, как произносится фамилия гостя.
- Прежде всего, господин комиссар, меня очень интересуют ваши идеи относительно психологии преступников...
Мегрэ тем временем вскрывал письма, лежавшие у него на столе.
- Каких преступников? - спросил он, читая письмо.
- Ну... преступников вообще...
- До или после?
- Что вы хотите сказать?
Мегрэ курил трубку, просматривал письма, грел спину и, казалось, не придавал ни малейшего значения этому бессвязному разговору.
- Я спрашиваю, имеете ли вы в виду преступников до или после совершенного ими преступления, ибо до него они еще не преступники... В течение тридцати, сорока, пятидесяти лет, а то и больше, они ничем не отличаются от прочих, верно?
- Да, конечно...
Мегрэ поднял наконец на него взгляд и с лукавой искоркой в глазах проговорил:
- Почему вы думаете, господин Спенсер, что их психология сразу изменится, как только они убьют кого-нибудь из себе подобных?
Он подошел к окну и стал разглядывать пузырьки дождя на Сене.
- Это приведет нас к утверждению, - заключил американец, - что преступники такие же люди, как все прочие?
В дверь постучали. Вошел Люка с папкой в руках.
Увидев посетителя, он попятился было назад.
- Что такое, старина?.. Ага! Ну что ж, отнеси дело в прокуратуру... Надеюсь, "Аркады" все время под наблюдением?
Они обменялись несколькими фразами по поводу поляков, но Мегрэ не потерял нить своих мыслей.
- По какой причине человек совершает преступление, господин Спенсер? Из ревности, жадности, ненависти, зависти, значительно реже из-за нужды... Короче говоря, его толкает на это одна из человеческих страстей. А между тем каждому из нас они свойственны в той или иной степени. Я ненавижу соседа, который в летние вечера распахивает свое окно и трубит в охотничий рог... Скорей всего, я его не убью... Но вот с месяц назад человек, проживший много лет в колониях, измученный тропической лихорадкой и потому менее терпеливый, чем я, выстрелил из револьвера в своего одноногого соседа с верхнего этажа, потому что тот имел привычку ходить всю ночь по квартире, стуча протезом по полу.
- Я понимаю вашу мысль... Ну а как с психологией преступника после?
- Это меня уже не касается. Это дело присяжных и начальника тюрьмы и каторги... Моя роль - обнаруживать виновных... Поэтому меня интересует только их психология до... Мне нужно знать, способен ли данный человек совершить данное преступление и когда и как он его совершил...
- Начальник криминальной полиции дал мне понять, что, может быть, вы позволите мне присутствовать...
Что ж, не он первый! Пусть потом не жалуется!
- Я знаю, что вы ведете расследование в Бур-ла-Рене, и я внимательно прочитал все, что пишут в газетах об этом деле... Вы уже знаете виновного?
- Во всяком случае, я знаю одного, кто ни в чем не виновен, и тем не менее... Я в свою очередь задам вам вопрос, господин Спенсер... Представьте себе человека, который полагает, будто подозрения пали на него, и считает, правильно или неправильно, будто полиция располагает уликами против него... Жена его вот-вот должна родить. В доме ни гроша... Человек этот как одержимый врывается к сестре и требует у нее все деньги, какие у нее есть... Сестра отдает ему сто тридцать франков. Что он делает с ними?
И Мегрэ протянул собеседнику вчерашнюю газету, где он был снят рядом с Жераром Пардоном.
- Это тот самый парень?
- Да, это он... Минувшей ночью я сообщил его приметы во все отделения полиции и жандармерии Франции... О нем знают на пограничных пунктах... На сто тридцать франков...
- Так он невиновен?
- Я убежден, что он не убивал ни тетки, ни сестры...
Если бы он потребовал эти деньги днем, я решил бы, что он собирается купить револьвер и покончить с собой...
- Но ведь он же невиновен!
- Вот именно, господин Спенсер... Я к тому и веду.
Есть немало людей, не совершивших никакого преступления и терзаемых чувством вины, и преступников с безмятежной совестью... К счастью, в то время, когда он раздобыл эти сто тридцать франков, все оружейные лавки уже были закрыты... Поэтому я предполагаю, что он решил бежать... Но куда убежишь, когда в кармане всего сто тридцать франков? Разве что в Бельгию...
Он снял трубку и попросил отдел криминалистики.
- Алло! Говорит Мегрэ! Кто у телефона? Это вы, Жаминэ? Прихватите еще кого-нибудь с собой. Возьмите всю аппаратуру. Да, да. И ждите меня внизу в такси. - Потом, обернувшись к американцу, сказал: - Может быть, нам придется произвести арест.
- Вы уже нашли виновного?
- Возможно, хотя полной уверенности у меня нет.
Сказать по правде, я склонен даже думать... Подождите минутку, господин Спенсер...
Мегрэ направился во Дворец правосудия, прошел через ту самую злосчастную дверь, которую уже давно следовало забить. Не будь этой двери, Сесиль, может быть, не погибла бы! Но эта дверь была так удобна! И тщетны были все разговоры о ее уничтожении, которые велись добрых два десятка лет...
Комиссар постучался к следователю. Сесть он отказался.
- Я всего на минуту... Меня ждут... Я пришел узнать, господин следователь, очень ли вы будете возражать, если я арестую человека, который, возможно, окажется невиновным. Заметьте, что это личность довольно омерзительная, имеет судимость за растление несовершеннолетних и, я полагаю, не рискнет жаловаться...
- Ну, в таком случае... Какое имя я должен вписать в ордер?
- Шарль Дандюран.
Через десять минут Мегрэ и Спенсер Отс вместе с двумя экспертами отдела криминалистики сели в такси на набережной Орфевр. В начале одиннадцатого утра машина остановилась в Бур-ла-Рене у дома Жюльетты Буанэ, который за сплошной завесой дождя напоминал старую выцветшую фотографию.
- Ждите меня на площадке шестого этажа, - сказал комиссар экспертам.
Он позвонил в квартиру Дандюрана. Берже, осунувшийся после бессонной ночи, отворил им.
- Вы ничего не принесли поесть?
Месье Шарль сидел без воротничка. Одежда его была смята, так как он спал не раздеваясь. На ногах были все те же шлепанцы.
- Я полагаю... - начал он.
- Не полагайте ничего, господин Дандюран, вы наверняка ошибетесь. На основании ордера, подписанного сегодня утром следователем, вы арестованы...
- Вот как...
- Вас это удивляет?
- Нет. Но я огорчен за вас.
- Не желаете ли вы сделать какое-нибудь заявление, прежде чем отправитесь в тюрьму Сантэ?
- Мне нечего заявить, кроме того, что вы заблуждаетесь.
- Вы по-прежнему не помните, что именно вы делали вчера в спальне Жюльетты Буанэ, пока я говорил здесь по телефону?
На небритом лице адвоката мелькнула горькая усмешка.
- Останься с ним, Берже... Пусть он оденется... Когда он будет готов, отведи его в предварилку и оформи...