Через видоискатель Мартин Джеймс Беган выглядел как хорошо одетый, уже стареющий, советский убийца-следователь, которому никак не удавалось выспаться. Несмотря на плохое здоровье, Беган излучал обаяние, силу, сдержанность. Он, видимо, не сознавал, что на лице его застыла отработанная, лишенная чувства юмора улыбка политика. Его лицо, похожее на блюдо из мяса и картошки, было обрамлено густыми черными волосами, седеющими на висках. Дорогой костюм не вязался с топорной, напоминающей пожарный кран фигурой. Но самой выдающейся анатомической частью М.Дж. Бегана была его голова, представляющая идеальный аккуратный куб.
Он направился к Фенбергу. Беган явно хромал. Толпа расступилась. Фенберг почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Фотоаппарат на шее вдруг стал похожим на игрушку, сознание было ясным.
Прихрамывающие шаги. Сердце забилось сильнее.
— Привет, Майкл, — сказал Беган, протягивая ему руку. Майкл сосчитал до пяти и только потом ответил на рукопожатие и сказал:
— В такую погоду грех сидеть дома. — Рукопожатие было обоюдно слабым. Беган окинул Фенберга оценивающим взглядом.
— Я не нравлюсь тебе, Майкл, так ведь? — спросил он. Еще мальчишкой Беган прилагал все усилия к тому, чтобы внушать отвращение. Он вырос на востоке и в детстве собирал вокруг себя малышей и читал им Священное писание, в основном, Ветхий Завет, из которого он старался выбирать устрашающие истории. Прошли годы, и теперь он мог позволить себе роскошь иметь собственных детей, а также собственную газету прямо напротив «Багл».
— Я вас не знаю, — сказал Фенберг. Ему хотелось вытереть руку.
— Вы уворачиваетесь от вопроса, — настаивал Беган, и улыбка его стала еще шире. — Как видите, я тоже газетчик.
— Давайте все-таки остановимся на том, что я вас не знаю. Но я любопытен.
— Что же вас интересует?
— Зачем человеку с вашим положением переводить все свое состояние и семью в маленький глухой городок, где в основном занимаются заготовкой леса? Только затем, чтобы основать там маленькую газету? — Фенберг взглянул в сторону выстроившихся в ряд как перепелки членов добропорядочной американской готической семьи.
Жена выглядела мрачной и испуганной. На ней были темные очки и одежда от модельера Нэнси Рейган. Дети выстроились по росту. Они взглянули на Фенберга и отвели глаза все, кроме дочери. На вид ей было то ли тринадцать, то ли двадцать восемь. Волосы у нее были ярко-рыжие, длинные и вьющиеся, и в тон им помада на губах. Дарла Беган выпадала из общей картины. Фенберг чувствовал по ее позе, что они со Злючкой Джо подходили друг другу, как два черных облачка над морем.
— Мне хотелось осесть где-нибудь, — сказал Беган.
Именно этим он и занимался. Примерно месяц назад он начал строительство на окраине города дома размером с консервный завод. Он вложил кругленькую шестизначную сумму в строительство церкви всех религий, а также сделал пожертвования в уже существующие три.
— Мне хотелось построить надежный, удобный дом для своей семьи в месте, которое способствовало бы их духовному и религиозному росту. — Дочь стрельнула глазами, как будто замечание касалось в первую очередь ее.
— Трудно поверить, — ответил Фенберг. Он был гораздо выше этого пожилого человека, но чувствовал себя маленьким рядом с ним.
Беган засмеялся, затем раскашлялся. Жена поддержала его за локоть.
— Вы говорите то, что думаете?
Фенберг холодно посмотрел ни него:
— Я всего лишь человек, делающий репортаж об интригующей истории. К нам приезжает мультимиллионер. Совершенно неожиданно. Он открывает вторую газету в городке, где достаточно одной. И тоже совершенно неожиданно.
— Может быть, скоро здесь опять будет только одна газета, — сказал Беган. — Совершенно неожиданно.
Фенберг позволил себе провести маленькое репортерское расследование. Самым легким было установить следующее: Мартин Джеймс Беган создал первоначальный капитал на сети типографий, печатавших халтурные издания в округе Оранж. Потом стал вкладывать деньги в недвижимость, электронику и особенно в производство кассовых аппаратов, считывающих цены на товарах при помощи лазерных устройств, которые стали неотъемлемой принадлежностью всех бакалейных магазинов страны. Он был закулисным деятелем консервативной религиозной группы, и у него был свой банк.
— Я — твердый человек, простой и незамысловатый. Я много работаю. У меня твердые религиозные убеждения. И моя религия учит меня быть орудием Бога. Существует ли лучший способ распространять слово Божье, чем газета? Ты не делаешь этого, Майкл. А я буду. — Беган улыбнулся, взглянув на пикетчиков. Они маршировали теперь медленнее. Фенберг понял, что все смотрят на него. Ждут, кто первый нанесет удар?
— Почему здесь?
Беган пожал плечами и сделал шаг назад, опершись на здоровую правую ногу.
— Посмотрите вокруг, — сказал он просто. — Здесь красиво. Это первая причина. Другая в том, что я хорошо разбираюсь в печатном деле, инвестициях и недвижимости. Газетный бизнес я знаю плохо.
Фенберг понимающе кивнул. Последние десять лет появилась тенденция со стороны посторонних компаний и отдельных личностей вкладывать деньги в небольшие газеты. Это было хорошим вложением капитала, если дело велось правильно и централизованно. Оптовые поставки, централизованная бухгалтерия, система скидок. Человек с деньгами мог создать синдикат и получать значительную прибыль.
Беган вежливо улыбался:
— Возможно, кость в игре упала неудачно для вас. Но я здесь не только из-за вашего невезения. Это место было намечено организацией, которую я представляю — большим объединением церквей, Майкл. Честно говоря, ваша газета была выбрана из-за того, что она является вопиющим оскорблением нашего христианского образа жизни.
Выбрана?
— Вы печатаете статьи о сексе…
Фенберг покачал головой. «Багл» вовсе не относилась к желтой прессе. И хотя сам он не имел ничего против статей о сексе, он не мог припомнить, чтобы хоть одна была напечатана за последнее время.
— В вашей газете фигурируют бесконечные статьи на тему пьянства и дебоширства, охватывающие всё и вся, от скандалов в баре до убийств.
— Вы забыли о маньяках, подсказал Майкл. Пикетчики перестали расхаживать. Толпа образовала более тесный круг.
Это еще одна причина. Вы печатаете безответственные материалы, которые могут быть даже сфабрикованными, как мне говорили, о маньяках, прячущихся на задних дворах. Вы знаете, что служите дьяволу, публикуя все это?
— В городе есть маньяк, — сказал Фенберг. — Его видели. Я вовсе не сочувствую маньякам. Я только пишу о них.
— Насколько я знаю, у вас есть брат.
— Трое братьев.
— Один из них, насколько мне известно, вполне взрослый, с антиобщественными тенденциями и уже побывал в тюрьме.
— Нет, — поправил его Фенберг, выпрямившись. — Он никогда не был в тюрьме. Его несколько раз арестовывали за непоследовательные действия. Это зафиксировано в протоколах.
— Он соответствует описанию этого человека, составленному полицией?
У Фенберга от удивления открылся рот. Немного. Он понимал, куда клонит Беган. Фенберг уже слышал о том, что это якобы был его брат, одетый в. костюм монстра и прижимающий всех к стенке. Многие ворчали, что это вполне было похоже на Туберского. Фенберг не спорил.
— Я не понимаю, какую цель вы преследуете, печатая все эти безосновательные слухи о волосатых маньяках, кроме поисков дешевых сенсаций. Если, конечно, вы не хотите просто попугать старушек и детей.
Протестующие одобрительно зашумели.
Попугать старушек и детей.
Фенберг посмотрел на окружающих его людей. Он вырос среди них. Судя по их взглядам, они не были на его стороне. Дочь Бегана виновато пожала плечами и стала подпиливать ногти.
— Я уже говорил об этом. И скажу еще. — Беган повысил голос. В нем появились певучие нотки, как у священника, который читал проповеди по телевизору. Жена Бегана забеспокоилась. — Ваша газета кощунственна. Это касается всей Америки, и я клянусь данной мне верой и властью, что я…