— Черт! — закричала она, поскользнувшись на гравии. Огромная, мозолистая рука схватила ее за коленку. Митикицкая закричала и вырвалась.
До машины было двадцать пять ярдов. Задыхаясь, Митикицкая закрыла окна и двери.
— Черт!
Капот был все еще открыт. В радиаторе по-прежнему не было воды. И поднималась луна.
Элен Митикицкая, тяжело дыша, сидела в заглохшей машине. Окна запотевали. Она сжала живот и быстро раскачивалась назад и вперед.
Хотя Элен в то время ни о чем не подозревала потратила несколько дней на втором курсе, читая о своем преследователе в обязательном курсе антропологии. Он был определенного рода знаменитостью, время от времени украшая обложку реклам того или иного супермаркета. Он также был таинственным главным героем в некоторых дешевых документальных фильмах спекулятивного типа.
Элен взглянула, нет ли синяков на коленях, не зная, что за ней наблюдает Снежный Человек.
— Соберись с силами. Не паникуй, — говорила себе Элен. — Надо залить воду в радиатор, пока не стемнело.
Это был не обычный неуклюжий Снежный Человек, а зверь совсем другого типа.
— Дорога, — подумала Элен вслух. Может быть, удастся остановить кого-нибудь. Но чтобы сделать это, надо выйти из машины.
Тут что-то с генами. У твари было что- то большее, чем неправильные хромосомы. Если бы у Туберского была возможность составить тест на качество больших ступней, то тварь вышла бы за пределы шкалы. Стоя на цыпочках в овраге в восемь футов глубиной, тварь выглядывала через край, задумчиво наблюдая, как голова Элен двигается за запотевшими окнами. Существо было излишне полным и низким согласно американским стандартам веса и роста. За исключением кожистого лица, оно все было покрыто косматой шерстью. Тварь щелкнула зубами. Ей нравился этот звук. Кроме того, она бессознательно делала это, когда думала. Это был первый думающий экземпляр, что было хорошо, потому что он мог теперь сам решать свои проблемы. С другой стороны, он теперь мучился скукой. А когда он мучился скукой, он мог совершать разные проказы. Как, например, охотиться за Элен Митикицкой и схватить ее за коленку.
Большая Нога понюхал свою лапу, чтобы запомнить запах Элен. Он довольно поднял брови. Она нравилась ему, но ему нравилось еще множество вещей. У него не было хвоста, которым можно было, цепляться или использовать его в каких- то других целях. Он терпеть не мог собак и любил ходить в кино. И именно в кинотеатр для автомобилистов, где смотрят кино, не выходя из машины. Он только что посмотрел «Привидение» и был настроен романтически и, может быть, чувствовал себя немного одиноким.
Он мягко и скуляще завыл.
— Надо выйти из машины и остановить кого-нибудь, — решила Элен Митикицкая.
Так она и сделала.
Элен открыла дверь своей «Веги» 1971 года. Она успела высунуть только одну красивую ногу — и тут большая рука взялась за ручку машины.
Глава VII
Элен встречается с Майком и?
Ночь второго убийства
— Вам что-то нужно, милочка? — спросила женщина, выплевывая кожуру от семечек в чашку, уже полную влажной шелухи.
Женщина была широкой кости, с прической, похожей на улей, и лицом печальной гончей. На ней была блузка с большим вырезом, под которой угадывался сохраняющий формы лифчик. Ее звали Малулу, Малулу Джин.
— Мне?.. о… Нет, ничего, — сказала Митикицкая, почти шатаясь. — Мне надо встретиться с мистером Фенбергом.
— Он занят.
— Он ждет меня… — Записная книжка Элен, казалось, весила тонну. У нее не было сил. И она была вся в синяках. И такая грязная. И, хотя кошелек был тяжелым, она не подумала о том, чтобы по- дожить его на длинную дубовую стойку, отделяющую ее от секретаря.
— Вы не могли бы сказать, что Элен Митикицкая здесь?
Лицо Малулу прояснилось.
— Вы не полька? — спросила она, сплевывая кожуру от очередной семечки.
— Пожалуй, — сказала Элен. — Отец поляк. Мать датско-испанского происхождения.
Малулу нахмурилась, услышав о такой странной смеси.
— Вы наверняка слышали много польских анекдотов, — ее лицо расплылось в улыбке, и она наклонилась вперед: — Помните какие-нибудь?
— Нет.
— Ну же, расскажите, — умоляюще произнесла Малулу, склонив голову набок.
Элен глубоко вздохнула. Спокойно. Только спокойно. Она попыталась говорить вежливо и четко, как говорят с туристами, не знающими английского.
— Я приехала, чтобы встретиться с мистером Фенбергом. Не могли бы вы?..
— Да я все понимаю. Вы, случайно, не старая подружка или что-то в этом роде? — прервала ее Малулу.
— Я ничья не подружка, ни старая, никакая. Я новый репортер. Пожалуйста, мисс, мне хотелось бы… — Элен замолчала на середине фразы, загипнотизированная большой картиной работы Туберского, на которой полулежала обнаженная Флорентина. Вторую стену украшала фреска с изображением великого восстания алликликов в 1854 году. Там гремели взрывы, с людей снимали скальпы и наносили другие увечья. Туберский написал ее в период, когда злился на жизнь. Множество наград, памятных табличек и фотографий висели вокруг лосиных рогов над каменным камином. Иными словами, помещение было похоже на охотничий домик. Элен ухватилась за стойку. — Я… я… Моя машина перегрелась, и что-то гналось за мной, в прицепе остались все мои вещи.
Элен слабо махнула рукой в сторону окна.
— Вы что-то слишком грязны для репортера, — с подозрением заметила Малулу. — Конечно, у нас есть спортивный репортер, который выглядит так, будто ночует под колесами грузовика. Вот, возьмите.
Она положила на стойку упаковку влажных салфеток.
— Вам известно, что Майки вдовец?
— Нет, я ничего не знала. — Элен рассеянно вытерла руки, не заметив царапины на ладонях и суставах пальцев. Она провела салфеткой по лицу, скорее размазывал грязь, чем очищал его. — Кто такой Майки?
Малулу сказала, что так в городе называли Фенберга, а заодно сообщила сумму его заработка и рассказала, какой он сердцеед.
— Заглядываясь на него, девушки жалеют, что они уже замужем. — Малулу как бы ненароком взглянула на левую руку Митикицкой. Обручальное кольцо подозрительно отсутствовало. Малулу спросила, где Элен собирается остановиться на ночь и доверительно посоветовала не останавливаться на ранчо Фенберга, потому что там было больше всяких потрясений, чем в тарелке со студнем.
Элен сникла. У нее слегка закружилась голова, перед ней возникла расплывчатая картина, как она стоит одна в комнате дешевого мотеля и из грязного крана не течет горячая вода.
— Что, с деньгами туго?
Элен уставилась на картину алликликской резни и покачала головой.
— Нет, мне что-то нехорошо. — Она раздумывала, не упасть ли ей в обморок. Тогда она привлечет к себе внимание. Митикицкая решила, что она подчинится чувствам. Пусть это случится, и она упадет в обморок. Но тут раздался визг из соседней комнаты.
— Заболеешь раком и умрешь, так тебе и надо! — кричал кто-то пискляво и разъяренно. Явно мальчик.
— Положи ножницы, черт возьми! — прогудел другой голос, старше и мудрее. Женщины услышали звук легкого шлепка, «ой», и ножницы с грохотом упали на пол. — Вы знаете, что мне звонили весь день? Матери в истерике выкрикивали такие слова, как «месть» и «линчевание»? Вы оба влипли по уши и если еще когда-нибудь…
— Ты, мерзкий пират, я тебя ненавижу, — пронзительно завопил шестилетний.
Фенберг говорил спокойным тоном и мальчишки почувствовали, что это затишье перед грозой. Он заставил их выбирать.
— Нагибайтесь, или я вас убью.
— Почему бы тебе самому не нагнуться, дурак ненормальный? — язвил Злючка Джо.
— Руки на колени.
— Ненормальный, — сказал Джо.
— Задница, — обзывался Клиффорд.
Митикицкая мгновенно раздумала падать в обморок. Ей показалось, что она узнала голос, разговаривавший с ней по телефону.