— Мы как раз загружаемся на утро, — ответил Буба за Фенберга. Ответ, видимо, удовлетворил Бегана, который осматривал пикап.
— Вы действительно думаете, что вам все это понадобится?
— У нас дикий край. Никогда не знаешь, что может встретиться, — сказал Фенберг.
Бегану, похоже, понравилось последнее замечание. Он слегка улыбнулся:
— Да, никогда не знаешь.
Бин Брэс закончил возиться с коробкой. Пикап был загружен и Браун прикрыл все брезентом. Туберский крепко натянул нейлоновую веревку, протянув ее крест-накрест через хромированные ручки с обеих сторон рамы, подобно шнурку на ботинках.
— Уже полночь, — сказал Фенберг. — Час дьявола.
Он не знал, зачем сказал это.
— Устраивайтесь поудобней, где-нибудь за пределами моей собственности. Я собираюсь немного поспать. — Фенберг посмотрел на Бегана оценивающе, как на картину. Мартин был в полной охотничьей форме, его когда-то густые волосы были длинными и висели, как веревки. Он побледнел и похудел со времени прибытия в Бэсин Вэли.
— За что я вас так не люблю? — спросил его Фенберг.
Глаза Бегана. Они были старые и излучали холодную, властную уверенность.
— Быть может, у нас общая судьба.
Фенберг на этот раз не отвел глаз. Ответ удовлетворил его.
* * *1.30 ночи. Бин Брэс Браун выскользнул из окна ранчо и воровски прокрался между часовыми в лес. Он тихо и старательно тащил за собой ленточную пилу фирмы «Маккюлош», пять клиньев, топор и три коробки молочных консервов.
2.30 ночи. Поднялась почти полная луна. Джон Туберский проснулся и резко сел в кровати. Трое помощников, которых назначили охранять его, спали крепким сном после пива, в которое Туберский добавил транквилизаторов.
Туберский на цыпочках прошел по темному коридору, обитому деревянными панелями, и тихо открыл дверь комнаты Фенберга. Охранник не спал и потянулся за пистолетом. Туберский покачал головой и прижал палец к губам, потом показал на Фенберга. Искренность и открытость жестов успокоила охранника, и он позволил Туберскому подойти на три шага ближе.
— Страшная тактическая ошибка, — прошептал Туберский. При этом он положил руки на колени и оказался глаза в глаза с сидящим охранником. — Если ты закричишь или потянешься за пистолетом, я тебе голову оторву. Это я убил и съел десять человек.
Охранник окоченел от страха.
Туберский раскачивался назад и вперед, вытаращив глаза так, что были видны белки, и щелкал зубами. Помощник шерифа не оказал никакого сопротивления, и Туберский надел на него наручники и вставил в рот кляп. Со стиснутыми зубами и горящим взглядом Туберский медленно пересек комнату и протянул руки к Фенбергу. Полностью одетый Фенберг оттолкнул его руки и прошипел, чтобы Туберский прекратил представление.
— Насчет убийств и каннибальства, — Туберский наклонился над вытаращившим глаза охранником, — я просто пошутил. Скажи "о'кей".
Он ловко кольнул помощника острием гиподермической стрелы.
— Приятных снов.
— Меньше трех минут понадобилось братьям Фенбергам и Чарли Два Парящих Орла, чтобы прокрасться мимо расставленных Бубой часовых и справиться с тем, который спал в машине Майкла. Прозвучали выстрелы. У пикапа было только тридцать секунд форы. За ними помчались мощные полицейские машины и армада журналистов и шерифов.
На плавных, как лошадиное копыто, изгибах и на крутых скользких поворотах патрульные машины сократили разрыв. Водителем первой машины был не полицейский и не один из помощников шерифа. Это был Рейнджер Грейнджер — главный смотритель национального парка, у которого были личные счеты с братьями Фенбергами. Пригнувшись и улыбаясь белозубой улыбкой, Рейнджер Грейнджер наблюдал, как пикап резко увеличивает скорость, и удивлялся, о чем думает Фенберг, черт его возьми. На этих узких горных дорогах даже Марио Андретти в своем «феррари» не мог бы ехать на такой скорости, не говоря уж о Фенберге в его загруженном пикапе, которому тащиться бы со скоростью трактора. И тут все стало предельно ясно.
— А, черт! — Звук был отдаленный, но знакомый, и его нельзя было спутать ни с чем — гитарные завывания ленточной пилы. Грейнджер попытался направить свой «крейслер» в объезд и успел проехать несколько сотен ярдов. Он не слышал удара падающего дерева из-за шума мотора, но он почувствовал его. Как при езде под артобстрелом или в бурю, Грейнджер нажал на тормоза, и на смотровое стекло посыпались сосновые иголки, пыль, грязь и мелкие камни. Его машина боком скользнула по стволу огромного дуба, лежащего поперек дороги.
С другого конца дерева стоял Бин Брэс Браун и любовался на свою работу. Дерево было старое и гнилое, на нем стояла отметка дорожной службы о спиливании его весной.
Туберский выпрыгнул с пассажирского места и крикнул, чтобы Бин перестал пялиться и садился в машину. Рейнджер Рей Грейнджер выбрался из машины. От удара у него текла кровь. Он забрался на дерево с пистолетом в руке. Туберский схватил Бина Брэса одной рукой, пилу другой и швырнул и то и другое в машину. К тому времени, когда лесничий дошел до другого конца дерева, он увидел лишь красные да желтые огни, которые сверкнули и исчезли за поворотом. Через сорок пять минут прибыла машина со всем необходимым оборудованием, и еще через два часа дорога была очищена. К этому времени машина Фенберга давным-давно свернула на старую заброшенную дорогу и исчезла в лесу — черная песчинка, утонувшая в зеленом океане листьев.
* * *В городе Мартин Беган открыто ходил но темным помещениям "Бэсин Вэли Багл". Он сел на стул Фенберга — тот самый, который сделал дедушка Майкла. Беган посмотрел на фотографию Трейси и ребенка в серебряной рамке и лениво сбил ее на пол. Стекло разбилось. Беган взял другую фотографию, на этот раз Элен. Он провел рукой по фотографии, как будто мог просунуть свои руки и ласкать ее грудь. Это фото Беган тоже сбросил.
Он вышел через заднюю дверь и прошел в обход окольным путем к своей редакции, которая была через дорогу. Он остановился на парадном крыльце, слегка наклонив голову, и смотрел на здание «Багл». Оно было сама история. Более века назад здесь был салун, там также проводились заседания суда и собрания. На покерных столах были сделаны две операции, а несколько человек даже вступили здесь в законный брак. Пять поколений Фенбергов помещали объявления о продаже земельных владений и положили начало истории своей общины. В окне появились танцующие оранжевые блики, они росли, и цвет их менялся на красный и желтый.
К Бегану присоединились братья Магоногонович. В руках у них были ржаво-красные пустые газовые баллоны. Троица наблюдала, как разгорается пламя. Потом они услышали гудки пожарных машин в другом конце города.
— Избавьтесь от этого, — приказал Беган, показав на баллоны. Трое разошлись в разные стороны.
* * *Солнце сделало легкую попытку прорваться в преисподнюю, которую представлял из себя Орионский национальный заповедник в самом конце зимы. Стоял обычный серый рассвет, скорее, он просачивался, и, хотя в машине было хорошо и тепло, Фенберга знобило. Они заблудились, и Туберский раздражал его.
— Я стараюсь развеселить тебя, дружище, — сказал Туберский.
— Не надо меня веселить, — ответил Фенберг.
— Ну, можно мне тебя повеселить совсем немножко?
— Нет.
Туберский медленно поднес не подключенный микрофон машинной рации, работавшей в диапазоне "Городской волны", к своему рту, при этом внимательно наблюдая за Фенбергом, не последует ли очередного дисциплинарного взыскания.
— Скай Кинг вызывает Пенни. Скай вызывает Пенни. Один Адам-двенадцать, Кирк вызывает предприятие, — вещал Туберский.
— Будьте добры сообщить координаты, — запросил Фенберг.