Фенберг был совершенно не готов к представшей перед ним картине. Он увидел сидевшего на корточках человека, который глодал кость. Но не совсем человека. Этот был покрыт черными спутанными волосами и весил, должно быть, тонну. Его не интересовало ничего, кроме еды.
— Черт! — сказал Туберский.
Фенберг оглянулся и привстал. Он ожидал увидеть лицо брата, но вместо этого увидел его колени. Это значило, что Джон стоял.
— Пригнись! Что ты делаешь? — прошептал Фенберг громким шепотом.
Существо увидело Туберского и поднялось на ноги. Оно было больше, чем помнил Фенберг. Может быть, даже одиннадцать футов ростом.
— Святая Луиза! — ахнул Туберский, качая головой.
— Проклятье, он обнаружил нас! — прошептал Фенберг, хотя уже не было надобности шептать. Рука монстра могла протянуться на расстояние в шесть футов, его плечи находились на высоте десяти футов над землей. Существо могло достать их на расстоянии шестнадцати футов. Фенберг и Туберский находились от него на расстоянии семнадцати футов. Фенберг надеялся, что монстр не может прыгать. Но он мог.
Туберский схватил несколько камней размером с бейсбольный мяч и стал швырять ими в зверя.
Фенберг подумал, что Туберский сошел с ума. Видимо, зверь разделял точку зрения Фенберга. Здесь он был хозяином, и ему не понравилось, что кто-то швырял в него камнями в его собственных владениях. Чудище закричало страшным криком, от которого готовы были разорваться все внутренности Фенберга. Оно быстро закрутилось в поисках камня, дерева или какого-нибудь еще оружия. Фенберг поднял оружие и прицелился.
— Убирайся отсюда, ты, грязная волосатая тряпка! — орал Туберский.
Он запустил в зверя еще одним камнем. Тот, защищаясь, поднял руку. Туберский обрушил на него град ударов камнями в грудь, голову и спину.
— А ну! Пошел отсюда, тварь!
Огромное черное существо схватило камень размером с дыню и бросило им в Туберского. У монстра не хватило точности. Поняв, что промахнулось, существо фыркнуло, заворчало и скрылось из виду.
Фенберг опустил оружие и вопрошающим взглядом посмотрел на Туберского.
— О, черт, я виноват, Майк, — сказал Туберский, не решаясь взглянуть в глаза Фенбергу.
Он прошмыгнул мимо брата, направляясь назад по дороге, которой они пришли сюда.
— Это не тот чертов Снежный Человек, — сказал он, пожав плечами.
Фенберг почувствовал необыкновенную усталость и злость. У него не было сил поколотить или придушить своего младшего брата.
Глава XXII
Первая ночь полнолуния
Шериф Буба Фенберг отправился в поиск вслед за другими. Около сотни человек на машинах и лошадях охотились за Фенбергом и Туберским. Уже было около полудня, когда поисковые партии рассеялись по малым дорогам, отходящим от шоссе. Радиостанции "Городской волны" и полицейские рации были практически бесполезными в этой местности. Да и сообщать было нечего.
К четырем часам пополудни все шестнадцать дорог, ответвляющихся от главной 398 дороги, были перекрыты, а также были блокированы все дороги местного значения.
— Следы Фенберга так запутаны, что их просто невозможно отыскать, — пожаловался один из поисковой партии, — вся трудность в том, что надо исследовать каждый фуг, чтобы найти место, где он свернул с главной дороги.
В 4.30 помощник Жуарес был почти готов предложить прекратить поиски. Он заметил одну забавную деталь: шофер обоих Магоногоновичей, шериф Буба, а также еще один помощник, Билл Догерти, который лежал простуженный на заднем сиденье, были ни на что не способны. Жуарес вел машину шерифа но грязной дороге со скоростью две мили в час. Буба, не отрываясь от бинокля, сидел на капоте своей большой зеленой "Шеви Субурбан". Лом и Лютер важно шли впереди машины, высматривая, не попадется ли что-нибудь наводящее на след. Жуаресу хотелось домой. Они находились примерно за тридцать миль от лагеря, а у его дочери была температура.
— Твою мать. Будем считать, что день закончен, — сказал Буба и опустил бинокль на колени. Он помахал Лому и Лютеру. Но они не обратили на него внимания. Лом держал что-то в руках и показывал это своему брату.
Жуарес осторожно прибавил скорость.
— Сосновые иголки, — сказал Лютер.
Ну и что, подумал Буба, растирая почки. Шериф посмотрел на грязные ногти, держащие сосновую иголку.
— Они сломаны пополам, шериф, — сказал Лютер.
Его брат кивнул и сплюнул табак:
— Сосновые иголки не ломаются, когда падают с дерева.
Они медленно поехали дальше по тропе. Через две мили начался наклоненный под откос отрезок дороги, проложенной в сплошном граните. Никто, даже танк, не мог здесь оставить следов. Но Лом обнаружил пучок длинных свежесрезанных веток, выброшенных в канаву.
— Они использовали это, чтобы провести нас, — сказал Лютер. — Они делали это до самой гранитной секции, а потом решили, что они им больше не нужны. Надо проверить, не осталось ли следов около того поворота.
Лютер был прав.
Опустились сумерки, когда пятеро мужчин осторожно проехали проложенный в граните участок дороги. Освещая дорогу прожекторами и парой ближних фар, легко было следовать по широким следам от шин машины Фенберга. Через некоторое время Буба наблюдал, как его люди и Магоногоновичи быстро снимали ветки с машины Фенберга.
Лютер высказал правильное предположение:
— Они были здесь. Они замаскировали машину, чтобы ее нельзя было обнаружить с самолета. — Он осторожно, на цыпочках, обошел вокруг, осматривал землю. Наконец он сказал: — Они пошли туда. К Своду Слепой Вдовы.
— Шестнадцать-сорок — базовому лагерю, — вызывал Буба.
Он ничего не услышал в ответ. Буба нажал на кнопку подстройки частоты, но снова ничего не услышал.
— Проклятые горы. Двое из нас должны остаться здесь. Я хочу, чтобы это был Жуарес и…
— Шериф, — прервал Лютер.
— Что там?
Лютер кивнул на небо. Над вершинами гор сгущались облака, и деревья гнулись под порывами сильного ветра. Даже Буба чувствовал влагу.
Огромный желтый купол виднелся между деревьями на востоке, убавляя решительность. Он медленно поднимался, все выше и выше, набухая от солнечной радиации, и от его вида исчезали улыбки. Полнолуние.
— Очень скоро все вокруг раскиснет, — сказал Лютер. Другие мужчины посмотрели на небо. — Я бы не стал возвращаться назад. Через две-три минуты пойдет дождь. Лучше разбить лагерь на месте повыше. Мы застрянем здесь на ночь, а то и больше.
— Что значит застрянем?
— Да, — встрял Жуарес. Ему было далеко за тридцать, но его лицо было гладким, как у ребенка. Он был отцом семерых детей. — Давайте сядем в машину и поедем назад.
Лютер посмотрел на брата. Они засмеялись над глупым предложением помощника. Это не понравилось Жуаресу.
— Через несколько секунд ты увидишь дождевые капли размером с ведро, — сказал Магоногонович. — Помнишь тот гранитный отрезок пути с наклоном в сторону обрыва, который мы прошли? Он станет скользким как лед. Ехать по нему самоубийство. И даже если мы повернем назад, там будет сотня размытых участков дороги. Падать будет глубоко. Пятьсот, а то и тысяча футов в некоторых местах. Мы застряли, помощник, нравится это тебе или нет.
Он ухмыльнулся, брат сплюнул.
Жуарес отошел, выругавшись по-испански.
Буба давно свыкся с фактом, что ему никогда не стать красавцем. Но Лом и Лютер расширили для него границы безобразного. Оба они обладали развращенностью фавнов, и только жестокость вызывала у них любопытство. Бубе не улыбалась мысль провести ночь вместе с братьями Магоногонович. Но ему также не хватало духа заставить их ночевать под машиной во время бури.
Помощник Жуарес возился с радио в надежде передать жене, чтобы не беспокоилась, так как с ним было все в порядке. Пошел дождь. Облака сгрудились около луны, спеша найти безопасное место.
Глава XXIII
Монстр оживился, и у Элен заболела голова
На землю упали первые любопытные капли дождя. Митикицкая сидела у входа в пещеру, скрестив ноги, и наблюдала за миниатюрными фонтанчиками из грязи и снега. Эти капли были началом бури, разразившейся над горами и лесом. Мощь, но безо всякой злобы, думала Митикицкая, очарованная игрой природных сил.