Но этим утром шея не желала повиноваться ему, и Беган был почти в отчаянии. Ему так нравился этот щелкающий звук.
Напряжение.
Щелчок.
Расслабимся.
Вздохнем.
Две ночи он бегал обнаженным через леса за Элен. Единственное, что ему удалось найти, был обед: два визжащих помощника в первое утро и случайный турист прошлой ночью. Три дня каждого месяца луна была полной для Бегана. Три дня в месяц Беган превращался в монстра. Старый индеец был прав. Беган убивал и убивал по возрастающей, голод его рос в геометрической прогрессии, и это должно было продолжаться до тех пор, пока он не найдет себе невесту — помощника ответственного редактора "Бэсин Вэли Багл".
Он мог бы осуществить свое предназначение, свой удел этой ночью. О, он был в состоянии ждать. Еще один месяц. Еще одно полнолуние. Еще семьдесят семь лет, которые составляют цикл Нагомо. Еще семьдесят семь лет, чтобы он нашел себе невесту. Боль, раздирающее тело волнение. Мартин Джеймс знал, что ему не выдержать это еще раз. Как будто у него был выбор. Просто смешно. Сначала наблюдать за Снежным Человеком было забавно — удобный козел отпущения, на которого можно было свалить все убийства. Теперь это стало проклятьем. Снежный Человек похитил его невесту. Если бы у Бегана было чувство юмора, он нашел бы ситуацию забавной.
Он почти получил ее прошлой ночью.
Он почуял запах, этот почти единственный во всей вселенной запах. Она была одна, она спала на ветке дерева. Он был всего в нескольких шагах от Элен, когда первые лучи солнца остановили его, не дав приблизиться.
Так близко.
Беган улыбнулся.
Он действительно не мог проиграть. Если бы ее нашли днем, ее привезли бы в город. И неважно, где бы она была. Никакая сила в мире не могла остановить его. Если бы она так и осталась в лесу, тем лучше. Сегодня ночью сила его была непревзойденной. Найти ее в ночной темноте было легко.
И, кроме того, ему помогали.
С самых первых дней со времени ее рождения за Элен велось наблюдение. Мистические силы нашептывали ей, преследовали ее. Волосатые, темные ангелы мелькали в дверных проемах и улыбались. Это судьбы. Они знали все, и они сообщали Бегану. Они знали о возвращении в Бэсин Вэли. Она была невестой индейца, унесенной из хижины семьдесят семь лет назад, когда Беган похитил ее. Тогда она умерла. Теперь она возродилась, чтобы заплатить свой долг.
Беган сидел в своем темно-бордовом, туго набитом кожаном кресле, в необустроенной еще библиотеке. Может быть, его раздражал запах краски. Он был суперчувствительным, т. е. очень сильно ощущал запахи. Даже слабые запахи действовали на него. Его тошнило, или ему хотелось спать, или же он возбуждался сексуально, или у него возникало ненасытное чувство голода. Запахи все больше действовали на него. И он знал, что так и должно быть. Наступало его время. Этот процесс все больше разрушал М.Дж. Бегана.
За последние два дня пульс его был не менее ста пятнадцати в минуту. Обострилось не только обоняние. Слух и зрение тоже достигли максимального уровня.
Уколы.
Вот что он чувствовал. Сверхчувствительность. Он не плакал более ста лет, с тех пор как был ребенком. Теперь же Беган впадал в истерику по самым смешным поводам. Линда подала М.Дж. Бегану печенье и кукурузные хлопья в пластиковом стакане. Слезы.
— Я хочу стеклянный стакан, — кричал он, отталкивая хлопья.
Однако он не был голоден.
И еще был смех, что было совершенно новым для Бегана, учитывая, что у него не было чувства юмора и в свои лучшие минуты он мог лишь выжать вежливую улыбку. Теперь Беган смеялся громким, загробным смехом маньяка, напоминающим смех Туберского. Только Беган не шутил. Он действительно был маньяком.
Мва-ха. Мва-ха-ха. Хлюп. Язык на место.
Этим утром Линда повезла детей в город, и Беган чувствовал, что она не вернется. Отлично. Кому она нужна? У него скоро будет Элен. Он смотрел, как Линда прыгает по кухне, как глупая птица. Она слишком много улыбалась за завтраком, верный знак. Слишком оживленная, слишком услужливая, слишком разговорчивая.
— Тебе еще бэкона, дорогой? Кофе подогреть? Еще дюжину яиц перед тем, как ты ляжешь? Господи, ты и правда проголодался, — сказала она, улыбаясь и вытирая кухонный пол. — Дети, поторопитесь с завтраком. У меня много дел, и я хочу взять вас в город, чтобы купить обувь.
Обувь. Конечно. Она это особо подчеркнула, стараясь не смотреть на него.
Были моменты, когда Беган не хотел, чтобы они так боялись его. Несмотря на то что Беган был монстром, в глубине души он любил семейную жизнь, хотя его в семье вовсе не любили. Почему все они так боялись его?
Ну, для начала, если бы я так не нажимал на них…
Беган заерзал на стуле. Он осмотрел кабинет. Опять этот Голос. Он смущал Бегана. Иногда ему казалось, что с ним разговаривает Бог. Иногда он понимал, что это дьявол.
Это должен быть дьявол, решил Беган.
Потому что после того, что он сделал, даже Бог не стал бы разговаривать с М.Дж. Беганом. По крайней мере, он так считал.
Все было не так вокруг Бегана.
Все пугало его или все было не так. Он заплатил много лет назад, и теперь ему снова надо было платить. Платить за венчание с Элен Митикицкой и за то, чтобы она вошла в Братство Тьмы. Смерть Фенберга и Туберского не такая уж большая цена.
Теперь, когда все покинули дом, в нем было тихо. Это был их одиннадцатый дом. И каждый раз свежая краска и запах новых ковров приносили им надежду, что теперь что-то изменится.
На этот раз Беган попытался отделить свою личную жизнь от семейной.
Иногда семья забывала. Он мог щекотать или обнимать своих детей или подтолкнуть Линду в узком коридоре, когда она несла белье. Он смотрел на нее и видел ее открытый доброжелательный взгляд, как будто она смотрела на него первый раз. Потом она вспоминала. Она знала. Никто из детей не знал, кроме Дарлы. И тут стальные двери как будто захлопывались. Между ними не было больше контакта. Улыбка становилась неясной, покорной, и его жена отворачивалась.
Неужели она не понимала, что у порочных людей тоже были чувства?
Дети избегали его. Оставшись одни, они играли и резвились свободно и естественно. Беган подсматривал за ними из-за занавески, наблюдая веселые сцены. Было время, когда он даже мог присоединиться к ним на какое-то время. Теперь же все ощущали неловкость, как в тот момент, когда Ричард Никсон остановился на пляже, чтобы поиграть с детьми.
В этот раз, думал Беган, у него есть возможность по-настоящему жениться. Только вот человек не может служить двум хозяевам сразу. Пришло время осуществить его предназначение, а жена этого не понимала.
— Как ты отнесешься, если я приведу в дом другую жену? Более высокую жену, чем ты? — спросил Беган жену.
Женщина более высокого роста? Что это значит, более высокая жена? Что значит другая жена? Они были баптистами, но не мормонами, думала Линда. Глаза ее бегали. Она молчала, до смерти напуганная этим странным человеком, который выползал из окон и возвращался на рассвете в разорванных одеждах и с грязными ногами.
— Ты хорошо служила мне многие годы, — сказал Беган. — У тебя есть выбор. Через несколько дней я приведу в дом другую женщину…
Короткий вздох.
— Я знаю, что говорю о том, чего ты не понимаешь. Давай решим, что это касается только меня. Это моя судьба. Ты была хорошей матерью моим детям, поэтому ты жила хорошо. Я не могу сказать, чтобы я не ценил это. Я заплачу…
О, не беспокойся, ты заплатишь. Линда смогла только слабо улыбнуться.
— И я предлагаю тебе и детям право оставаться здесь какое-то время, чтобы помочь по дому.
Глаза Линды округлились.
— Или ты заберешь детей и получишь хорошее месячное содержание… — Линда выбрала второе.
Избавиться от нее было для Бегана облегчением. По крайней мере, с новой невестой ему не придется скрывать, кто он такой, как это приходилось делать с Линдой. Ведь и он и Митикицкая оба будут монстрами.
Беган быстро повернул шею в сторону. Она не хрустнула. Беган скрипнул зубами.