– Уфф!… – Пирогова сердито выдыхает с таким видом, будто я у нее уже очень давно занял половину «штуки», сто раз обещал отдать, но вновь отказал в возврате. Впрочем, в каком-то смысле это почти так и есть: я с некоторой вероятностью (не больше сорока процентов, ибо с вероятностью шестьдесят из ста как минимум Синельникова сдаст зачет сама) делаю ее беднее на ту же самую сумму. – Ну, только в виде исключения!
– Безусловно, Ирина Алексеевна! – ликуя в душе, охотно подтверждаю я.
– Ну, ладно – она чуть поджимает губы, – поставим мы вашей Синельниковой. Но только скажите ей, что в следующем семестре ей еще экзамен у меня предстоит сдавать – пусть на чужую помощь не рассчитывает, а готовится сама! – она делает ударение на последнем слове.
– Обязательно скажу, Ирина Алексеевна! Да она всегда всё учит, так что можно даже в этом не сомневаться! – радушию и оптимизму, с которым я это говорю, нет границ.
– Хорошо.
По голосу Пироговой, конечно, чувствуется, что ее «хорошо» – примерно то же, что и «навязался ты мне на мою шею, ну да черт с тобой!», но мне это глубоко фиолетово. Она подходит к своему столу, находит среди возвышающегося на нем вороха бумаг рабочий журнал с уже изрядно заляпанной обложкой, листает и обнаруживает в нем нужную страницу. Недовольно посмотрев на нужную строчку, вырисовывает в ней «4», обводит цифру кружком и поднимает на меня глаза:
– У вас еще есть ко мне вопросы?
– Нет-нет, Ирина Алексеевна! Всё, спасибо большое и всего вам доброго…
– …До свидания, – упреждая мою аналогичную фразу, говорит она. Я отвечаю ей эхом и, пока она не успела передумать, оперативно ретируюсь из кабинета.
«Первый гол забит, один-ноль в мою пользу», – мысленно подвожу я первые итоги. – Но самая сложная (она же – самая прибыльная) часть задания впереди. Так что расслабляться еще рано.
С этими мыслями я поднимаюсь на четвертый этаж, где располагается кафедра высшей математики.
Вовсе не обязательно хорошо знать человека, чтобы понять, получится ли у тебя контакт с ним или нет. Иногда достаточно один раз его увидеть или даже услышать его голос. Я не знаю ни как выглядит Азбаров, ни какой из себя Калимуллин, если не считать схематичного описания, данного мне Азатом Салаховым. Но оно совершенно неинформативно. Главное ведь в нашем рейдерском деле – психология, определенные черты в характере человека, за которые можно зацепиться. В данном случае цепляться особенно не за что и приходится идти наощупь. Благо, задаток позволяет.
Открыв дверь кафедры, я пытаюсь сначала нащупать взглядом моих немногочисленных знакомых, которых можно, если что, попросить об одолжении – «перетереть» с иксом-Азбаровым и игреком-Калимуллиным. Как назло, ни одного «кореша» не видно, а в довольно просторном помещении кафедры сидят только брюнетистая лаборантка и седовласый старичок – судя по его скрюченной фигуре – невысокого роста, и я решаю, что согласно теории вероятностей и математической статистике, этот дедушка и есть Калимуллин. Я два раза говорю «здравствуйте» – отдельно лаборантке и дедушке – и затем спрашиваю, нарочито обращаясь именно к лаборантке:
– Простите, а Калимуллин Ирек Хафизович (имя-отчество вычитано мной на кафедральном стенде в коридоре) еще в институте? По расписанию у него сегодня занятия уже кончились…
– Что вы хотели? – вместо девчонки отвечает мне старик.
«Йес, овкоз!»
– Ох, здравствуйте! – еще раз говорю я. Старик в ответ только еле качает головой. – У меня к вам есть один маленький вопрос, Ирек Хафизович!
– Какой? – без тени улыбки кряхтит Калимуллин.
«Как говорил Остап Бендер при встрече с Коробейниковым: «А старичок-то – типичная сволочь!» – думаю я и тут же мысленно себя одергиваю. Я стал слишком циничен. Может, старик вовсе и не сволочь, любящая издеваться над абитурой, пользуясь тем, что ему от жизни уже ничего не надо, а просто болеющий за свое дело ветеран, которому не нравится всеобщий бардак в стране, и он считает своим долгом хотя бы на вверенному ему посту блюсти должный порядок.
– Ирек Хафизович, у вас в группе ТСП-2-05 учится Таганов Антон. Нельзя ли узнать, как у него ситуация с успеваемостью?
Калимуллин в раздумье собирает складки на лбу.
– Не знаю, не помню.
– Посмотрите, пожалуйста.
– А что именно вы хотели?
– Я хотел вас попросить помочь ему с зачетом по вашему предмету.
Калимуллин кисло усмехается, от чего морщин на его лице – по крайней мере, мне так кажется, – при их и без того достойном количестве становится еще больше. Затем достает из облезлого кожаного портфеля журнал и довольно быстро находит в нем нужную графу.