Ну вот, выбирается потихоньку наружу змеиная сущность. Правильно я сделал, что не вылез из укрытия, надо стоять и внимать беседе дальше. Кажется, Штанцлер удивился изменившемуся тону королевы. А я вот нет. И снова раздалось это: “моя девочка”. Нет, у них это точно заразно…
- Ангелика Придд сохранила ваше письмо. Оно досталось Манрикам. Прекрасная улика против королевы.
- Но я не писал Ангелике Придд.
- Вы писали ее сыну, к несчастью, от моего имени. Это стоило графу Васспарду жизни.
Вот как. Мое сердце отчего-то застучало сильнее. Штанцлер никогда не был добрым дедушкой, это я понял давно, однако чтобы до такого довести… Нет, Алва это Алва, а Придд это Придд. Я помнил, как мой бывший эр мозолил старику глаза и как тот порывался отравить Рокэ моими руками. Но Придд-то не настолько на виду. Или вышла глупейшая ошибка?
- Ты забыла, что говоришь не с Феншо и не с Окделлом. Я смотрел на тебя, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.
- Это были ваши слова, граф. Ваши, не мои.
- Значение имеет лишь рука.
- Увы, граф, вас начала подводить память. Что поделать: возраст, болезни, Багерлее… Манрик предъявил мне письмо. Почерк похож на мой, очень похож, к тому же упоминается потерянная по дороге в Тарнику серьга с аметистом. Вы услышали об этом от какой-нибудь камеристки и решили добавить подделке достоверности. Откуда вам было знать, что перед самым выездом в Тарнику Фердинанд обварил мне руку. Отваром из лепестков йернских роз… Мы всегда пили его по утрам, а мой муж был таким неловким и всегда так этому огорчался; я не смогла его выдать. Нам помог капитан королевской охраны. Лионель Савиньяк умеет хранить не только большие тайны. Я улыбалась, прятала ожог в кружевах и улыбалась. Я не могла писать больше недели, а в письме указаны время и место. Его написал кто-то другой. То есть вы.
Гадина. И даже не знаю, кто из них большая тварь, однако не мне их судить. Пусть разбираются Ноймаринен и Алва, когда сядет на трон.
- Чудовище! – ахнул Штанцлер. – Ты чудовище!
- Я талигойская святая, граф Штанцлер, и мать короля. Это устраивает всех, включая меня. Попытайтесь доказать обратное, хоть Рудольфу, хоть горожанам, и можете не опасаться Савиньяков. Вы станете выше любых страхов и скорбей…
- Ты его толкнула… Ты толкнула Фердинанда и превратила правду в ложь. Мне следовало понять, что от змеи родится только змея!
Вот оно что… значит, Штанцлер знал матушку королевы?
- Вы забыли про соловья, сударь, и вы меня утомили. Ваши советы и ваши… письма слишком дорого обходятся нашей семье!
- О какой семье ты говоришь?
- Вам ли не знать, кого погубили ваши подделки? Вы за время службы заверили такое множество писем… Такое множество чужих бед, но то, о котором вы изволили напомнить, спасло мне жизнь. Фердинанд вспомнил сережку и розовый отвар и не подписал обвинение. Что ж, я возвратила вам долг, хоть и невольный. Вы свободны, у вас на посылках Окделл, но вы не можете не жалить. Вы замахнулись на Арлетту Савиньяк, что ж… Готовьте бумаги или бегите. Если Создатель захочет, Он вас сохранит, а я вас прощаю. Извольте меня оставить. Ваш Карваль вас проводит.
Его Карваль. Ай, какая прелесть. Я не удержался от невольного смешка. Раньше я был склонен думать, что Карваль все-таки Робера, а не Штанцлера. Ладненько, это, в принципе, не важно.
- Я не уйду! Ты не осмелишься… Я оставил письмо… – крикнул эр Август.
– Как же вы любите писать… Только ваше нынешнее дупло ненадежно. Окделлу уже приходилось красть завещания…
Тут-то я едва не высунулся и не проорал про Альдо. А то что все взяли моду на меня клеветать? И откуда она узнала? Мевен разболтал? Хотя какая теперь разница… А эти двое снова забубнили так, что нифига не разберешь.
- …странно, что этого не сделала ты
- Женщине не следует делать то, что за нее сделает мужчина или Создатель. Вы зря избегали пить в моем присутствии, даже присвоив кольцо моей матери. Королева Талига с ядом – это… непристойно.
- Моя девочка, королевой Талига нельзя родиться. Королевами становятся герцогини и иностранные принцессы, но порой они не внушают доверия, а те, что внушают, могут умереть. Внезапно. Тогда вспоминают о графинях, чья родословная безупречна. Савиньяки, Рафиано, Ариго… Сильвестр сомневался в верности Эпинэ, но разорвать помолвку Оллар отказался. Магдала Эпинэ умерла, и Анри-Гийом заподозрил Дорака. У старика не было доказательств, но кому еще была нужна смерть девушки? Герцог умер в уверенности, что знает убийцу, но не может до него дотянуться. Я виноват перед старым другом, я мог открыть ему глаза…
– О да, вы могли даже назвать яд, но вы это можете и теперь. Нынешний Повелитель Молний к вашим услугам. Вы очень обяжете моего кузена, объяснив заодно происхождение выманившего его из Сакаци письма. Еще одного письма, которое не писала женщина… А где письма, там и дневник… Вам было мало залога, вы решили исправить безупречное, но записки моей матери видела не только Жозефина Эпинэ, но и Арлетта Савиньяк. Она их узнает. Или не узнет, если не найдет в них лошадей и маков. Я их маме рисовала, я помню. – Ты проиграешь… Савиньяки не забывают… а ты – наполовину Борн…
- И это ты называешь помощью? Это?!
- Неужели вы так боитесь Карваля? Капитана самого Анри-Гийома? Великого человека и вашего друга… Теньент Карваль хотел служить, а его вышвырнули из армии. Вы заставляли Ги обвинять толковых офицеров и играли на их обидах. Вы готовили мятеж, а тут вернулся Робер. Не вовремя. Вам был нужен мертвый Эпинэ, но Карваль его почему-то не убил… И не дал ему убить вас. Святой человек…
- Волку нужен твой сын, не ты. Ты делаешь глупость, отрекаясь от старых друзей! Ты умеешь удивляться. Сколько раз ты была потрясена гибелью Надора? Три раза? Четыре? Пять?
- Я была потрясена, но я рада, что Айрис осталась здесь.
- Катарина, ты должна понимать…
- Я устала от вас. Не сейчас, давно. Графу Ариго перед смертью казалось, что у него в голове жужжит муха… Эта муха – вы.
- Да, я навязчив, ведь ты мне больше чем дочь. Несмотря ни на что. Я слишком много в тебя вложил, Катари. Нет, я не жду благодарности, в наше время люди на нее не способны…
– Не подменяйте людей Окделлами и Штанцлерами, сударь.
Что, простите?!
– Мне жаль тебя, Катарина. Твое предательство не принесет тебе счастья. Я боюсь за тебя и все еще надеюсь на твой разум. Ты можешь отдать меня Карвалю, ты можешь выманить у Окделла мое письмо и бросить влюбленного щенка волкам, как Васспарда, Феншо, Колиньяра… Ты уже ужалила Глауберозе, он твой, но кесарь, к счастью для него, с тобой не знаком, и тебе не дотянуться до Маргариты Борн. Пока ты была в своем уме, твоя тетка по совету приютивших ее дриксенцев молчала, сейчас она заговорит. Ты права, Алва и Ноймаринен тебя не тронут, но не Жермон Ариго. Я никогда не терял его из виду, этот человек не забывает и не прощает. Он поверит родной тетке, а дальше – думай.
- Вы опоздали и с советом, и с угрозой. – Тот же холод, то же равнодушие, откуда в ней эта зима?! – То, что сын Эгмонта даже глупее отца, не значит, что дочь Каролины Борн глупее матери. Я достаточно знаю про брата, чтобы понять – вы врете. Не судите об Ариго по Окделлам. И не пугайте леопарда.
- Леопарда?! – голосом, полным праведного гнева возопил старикашка.
– Леопарда, мерзавец!
- Под Алвой ты больше напоминала кошку… Похотливую кошку.
- Достойно мужчины, который не пригодился ни одной женщине. Все вы сходите с ума от Алвы, ведь он настолько лучше вас всех… Во всем. Вам не понять, что Ворон может быть просто другом.
– Расскажи это Окделлу. Или покажи… еще раз. Чтобы он в конце концов рассмотрел. В этом кабинете подходящий стол, ты будешь на нем особенно хороша. – Окделлу придется довольствоваться прелестями своей достославной. Или вашими, если вы не рискнете сбежать в одиночку.
- Как же ты хочешь, чтобы я исчез… Ты даже открыла Багерлее, но я не доставлю тебе такого удовольствия, милая девочка. Я покину столицу только вместе с тобой.
– Вы ее вообще не покинете. Хватит подбирать ключи к гайифской шкатулке. Это только умножит ваши… неудачи. – У меня была лишь одна неудача – по имени Каролина Ариго. Мне не следовало покрывать преступление, но я не мог не помочь женщине, которой грозит смерть, тем более знакомой с юности. И тебя я тоже не могу бросить. Твоя мать сделала для тебя немало, но без меня ты бы уже догнала Магдалу. Кто дал тебе совет сойтись с Вороном и помог остаться с ним наедине в королевской опочивальне? И не говори мне, что он это знает. – Он знает больше. Алву просил стать моим любовником мой муж, иначе нас бы развели. Вы думали, я слушаюсь вас… Сильвестр думал, я – прихоть Алвы. Плохо же вы оба нас понимали! Это не Фердинанд был глуп, а вы…