ВОТ ОНА, МОСКВА!
Отлетали дни, складываясь в недели. Позади остались крупные сёла и малые деревушки, лесные посёлки. Два города прошла Груня после Орла, уездный и губернский, один — Мценск, другой — Тула. И вот открылся перед ней город невиданной красоты, матушка-Москва. Наконец-то Москва!
— Какое нынче число? — спросила Груня случайного прохожего.
Он ответил:
— Пятнадцатое июня.
Внимательно взглянул на Груню — его удивил вопрос — и зачем-то добавил:
— 1877 года, если тебе хочется знать.
Груня благодарно кивнула. «Господи! Неужто добралась, — не верилось ей. — Добралась! — ликовала она. — Добралась!» Ведь это была её победа над всеми трудностями и препятствиями. Как же не ликовать!
На окраине Москвы она решила немного отдохнуть, набраться сил и подумать, как быть дальше. Умылась холодной водой из родника, переплела косу. За долгую дорогу она сильно загорела и похудела, сарафан стал совсем просторным, болтался на ней. Огорчили и лапти, как ни берегла, а всё ж изрядно поистоптались. Ну, не беда, покамест их хватит, а заработает денег, купит ботинки.
Поглядев на свои ноги, вздохнула — разбиты до крови. Завернула их в онучи — белые холщовые портянки — и надела расписные лапти, плетённые из узкого лыка. Так-то уверенней себя чувствуешь, не то что босиком — в городе ноги оттопчут.
По Москве Груня шла, во всё вглядывалась и замирала от удивления. Народу-то! Миллион! Можно целый день стоять и кланяться, всё равно не успеешь сказать всем «Здравствуй!». И главное, все спешат, куда-то летят. Хоть бы у кого-нибудь дознаться про курсы Красного Креста.
Спросила прохожего, он отмахнулся: тороплюсь, мол. Другой прохожий выслушал со вниманием, а помочь не сумел, сам про них не знает. Нашлись и такие, кто посмеялся над ней: о чём, мол, спрашивает, деревня, а тоже что-то о себе мыслит.
Но Груня не отступалась, терпеливо обращалась то к одному, то к другому. Не должно быть, чтобы не нашлось на миру человека, который смог бы ей помочь.
Она не ошиблась. Нашёлся все-таки знающий и доброжелательный человек, привёл её к дому, где находились курсы.
Груня долго стояла перед дверью большого здания, не решаясь открыть её. Потом набралась духу, толкнула тяжёлую дверь.
Её пустили в комнату, где отбирали желающих учиться на сестёр милосердия. Даже выслушали. А взять не взяли. Оказалось — не берут малограмотных, таких, кто едва только читать да писать умеет.
— А где берут? — спросила Груня. — Куда мне теперь пойти?
Пожилая женщина, ведавшая приёмом на курсы, с сочувствием сказала ей:
— К сожалению, в Москве нигде, только в Петербурге. Там есть община Красного Креста, где всех принимают.
Груня задумалась.
— А много вёрст до Петербурга? — спросила она, что-то решив про себя.
— Не меньше шестисот, — услыхала в ответ.
Опомнилась только на улице. Всё пропало! Шестьсот вёрст! Это же тьма-тьмущая. Самых крепких лаптей не хватит дойти туда. А дойдёшь, может случиться, всё понапрасну.
Прикинула в уме: больше двадцати дней идти её шагом до Петербурга. К тому времени и война кончится. Вот тебе и на́! Шла она сюда долго, шла, теперь начинай всё сызнова, той же дорогой, только назад, в свою Матрёновку. А дорога в городе запутанная: переулки, площади, тупики. Угадай теперь, куда повернуть, чтобы выйти к большаку, который ведёт из Москвы на Стародуб. Кого ни спросит, никто толком не знает. А кто-то, может, и знал, да не совсем точно указал, скорей всего, без злого умысла.
Но Груня не пожалела, что пришлось поблуждать по Москве. Таких чудес навидалась, всю жизнь будет вспоминать. И главное чудо — Кремль на Красной площади. Золотые купола соборов, колокольни, каменные стены с башнями, маленькие часовенки, ворота. Над Спасскими воротами — самая высокая башня с орлом на вершине, её украшают старинные часы.
Груня ахнула: «Уже полдень! И когда только время улетело!» Но уходить не спешила, хотелось всё разглядеть и запомнить.
Мимо прошёл пожилой господин в лёгком сером костюме с тросточкой в руке, с ним мальчик лет семи. У Спасских ворот он остановился, снял шляпу; глядя на него, и мальчик стянул с головы ярко-синюю шапочку. Оказывается, как узнала Груня из разговора господина с мальчиком, деда и внука, в Спасские ворота Кремля испокон веков полагается входить с непокрытой головой. Ведь это священное место, свидетель героического прошлого Русской земли, и чтут его, как святыню.
А рядом собор Василия Блаженного. Груня подошла ближе, осмотрела со всех сторон и вновь увидела у входа в собор деда с внуком. Здесь они тоже стояли с непокрытой головой. «Иначе и нельзя, — невольно подумала Груня. — Перед этакой красотой грех стоять в шляпе. Неужто люди сотворили всё это своими руками?»