та, а также протоками и рукавами обеих рек. Наиболее
крупными были канал аль-Фадля и канал Джаафара.
Добротные дома горожан утопали в садах и парках. Сво¬
бодное коренное население жило в достатке. Предвкушая
надежные заработки, прибыль и подарки, в город Мира
стекались арабы, хазары, курды, армяне, каймаки, ми-
дийцы, византийцы, грузины, жители Индии, Китая,
Эфиопии и других стран азиатского и черного континен¬
тов, люди различных вероисповеданий, сект и религиозных
общин, ремесленники, водоносы, купцы, кожевники, ба¬
рышники, воры, работорговцы, золотых дел мастера, поэты,
музыканты, ученые, певцы, рассказчики хадисов. Были
среди них свободные люди, вольноотпущенники, рабы
мужского и женского пола. Жизнь в столице халифата
бурлила; здесь продавали, покупали, обманывали, строили
козни, затевали интриги, льстили власть и деньги имущим,
а те, не жалея легко достававшихся богатств, разбрасы¬
вали дары, оцениваемые в сотни, а то и во многие тысячи
дирхемов. И не было в том ничего удивительного: потоки
золота и серебра не переставали течь в государственную
казну и карманы знатных багдадцев. Простому люду до¬
ставалась лишь крохотная часть богатейшего улова воен¬
ных трофеев и налогов, но и этого было достаточно для
удовлетворения насущных потребностей населения.
Глава III
АБУЛЬ АТАХИЯ
Абуль Атахия родился в маленьком селении на севере
страны и юные годы прожил в крайней бедности. С дет¬
ства пришлось ему зарабатывать себе на пропитание. Он
промышлял гончарным ремеслом, укладывал готовые кув¬
шины в плетеную корзину и на собственных плечах отно¬
сил их на рынок в Куфу. Но душа мальчика тянулась
к поэзии. Даже перемешивая глину, он подбирал рифмы
и складывал строки. Сколько детских, еще несовершен¬
ных касыд прослушали бесчувственные кувшины!
Однажды Абуль Атахия продал гончарный станок,
сбыл последнюю партию залежавшегося товара и отпра¬
вился в Багдад искать счастья.
В те далёкие годы поэты были в большом фаворе.
Неиссякаемая кормушка эмира правоверных была для них
широко раскрыта. Перед халифским дворцом нередко про¬
водились поэтические турниры, на которых любой участ¬
ник мог воспеть красавицу, прославить в стихах прави¬
теля, поведать о своих чувствах и переживаниях.
Когда очередное состязание близилось к концу, пред
светлыми очами эмира правоверных аль-Махди, ставшего
халифом после аль-Мансура, предстал никому не извест¬
ный сельский подросток. Сначала тихо, потом громче и
громче зазвучали стихи удивительной красоты и силы.
Аль-Махди был так очарован поэтическим дарованием
юного стихотворца, который превзошел маститых поэтов,
что приблизил его к себе. Гончара осыпали милостями и
подарками, стали приглашать на халифские меджлисы,
выезды, развлечения, охоту.
При преемнике аль-Махди халифе аль-Хади Абуль
Атахия возвысился еще более и настолько привязался к
новому правителю, что, когда тот неожиданно умер, дал
зарок больше никогда не писать стихов.
Эмиром правоверных стал Харун ар-Рашид. Во время
празднества, сопровождавшего церемонию его восшествия
на престол, халиф потребовал к себе прославленного поэта
и по этому торжественному случаю повелел сложить хва¬
лебную касыду.
Абуль Атахия не сочинил ни строчки. Разгневанный
эмир правоверных приказал бросить его в темницу. Поэт
был заключен в камеру размером пять на пять шибров,
где нельзя было ни сидеть, вытянув ноги, ни лежать. За¬
мурованный в каменной нише, он отказался от данного
зарока и сочинил знаменитую касыду, в которой жаловал¬
ся на свою несчастную долю. Касыда попала к придворно¬
му певцу Ибрагиму аль-Мосули, и тот, выбрав момент,
рискнул исполнить ее в присутствии халифа. Прослушав
звучные строфы и получив истинное наслаждение, Харун
ар-Рашид простил опального стихотворца и наградил его
пятьюдесятью тысячами дирхемов. С тех пор эмир право¬
верных расставался с Абуль Атахией только во время па¬
ломничества в Мекку. Поэту было установлено большое
годичное жалованье, которое сполна выплачивалось звон¬
кой монетой. Богатство его росло не по дням, а по ча¬