без доклада. Старший привратник пропустил меня...
— Так и положено, дядюшка. Я приказал. Но что
же все-таки произошло? Чем ты обеспокоен? Рассказывай!
— В городе тревожно, халиф. Бармекиды волнуются...
— Премного тебе благодарен! — перебил старца Ха¬
рун ар-Рашид. — Я уже принял меры. Поверь, Бармеки¬
ды скоро успокоятся, все до единого, очень скоро...
Шейх Исмаил вскинул вверх руки.
— Пощады, о эмир правоверных! Пощады! Отмени
казнь!
— Казнь? — переспросил халиф. — Ах, ты имеешь в
виду Джаафара...
— Да, визиря! Он должен жить! В интересах халифата!
— Увы, дядюшка...
— Ты убил его?! — вскричал шейх Исмаил, вскакивая
с подушки. Глаза у него засверкали, как у молодого на¬
ездника.
— Ты не совсем прав, дядюшка, — медленно протяпул
Харун ар-Рашид, поражаясь пылкости, которую проявил
обычно невозмутимый хашимит, — визиря убила его соб¬
ственная подлость.
— Нет, это ты убил его! Ты! — горячился шейх Исма¬
ил. — Убил достойнейшего человека!
— Молчать! — загремел халиф, едва сдерживаясь, что¬
бы не позвать слуг и не вытолкать из замка родного дядю.
Впрочем, такой поступок опозорил бы его — он понимал
это. Голос его смягчился: — Мой визирь предал меня, дя¬
дюшка. Наказание, которое он понес, заслужено.
— Аббаса тоже тебя предала? Куда она исчезла? А?
— Это мое личное дело, — отрезал халиф. — Оно но
касается политики. Женщину нельзя уподоблять государ¬
ственному мужу.
— Почему ты не отправил визиря в Хорасан, как обе¬
щал? — вопрошал шейх Исмаил. — Джаафар ибн Яхья
принес бы пользу халифату, поднял хозяйство вилайета,
способствовал бы развитию там наук и искусств.
— Он посеял бы смуту, — медленно проговорил Харун
ар-Рашид. — Осторожность и предусмотрительность пре¬
дупреждают опасность. Рисковать Хорасаном (не приведи
аллах, если он отколется от халифата!)—чистое безумие.
— А то, что ты сделал, не безумие? Еще хуже! Пре¬
ступление! Больше пе жди от меня ни советов, ни искрен¬
ности. Убийство визиря и то, что теперь, я вижу, ты за¬
мышляешь сделать, тебе не простят ни ныне живущие, ни
потомки. Вместе с визирем ты убил и мою дружбу. Отны¬
не я буду исполнять обет молчания. Думы мои и тайны
останутся при мне! Да будет аллах тому свидетелем!
Харун ар-Рашид изменился в лице, но быстро овладел
собой и спокойно проговорил:
— Дядюшка, ты никогда не узнаешь, в чем виноват
визирь, за что поплатился головой. Освобождение аль-
Аляви, стяжательство — все это пустяки. Поверь мне в
последний раз: если бы визирь воскрес, я бы убил его
вторично! Вот какая у меня к нему ненависть! А больше
я тебе ничего не скажу. — Халиф глубоко вздохнул и за¬
кончил: — Ступай, дядюшка! Я должен совершить омове¬
ние и сотворить молитву. Сегодня пятница. Меня ждут в
мечети.
Глава LXVII
ХАСАН И ХУСЕЙН
Первыми из Бармекидов среди бела дня были схваче¬
ны отец и брат Джаафара ибн Яхьи. Это послужило сиг¬
налом к началу погромов. Шемассийский дворец был
разграблен, обитатели его перебиты. Та же участь постиг¬
ла и другие бармекидские дворцы и дома. В Нахраване
явившиеся под предлогом проводов визиря стражники из
особой охраны халифа захватили лагерь. Избиение Барме¬
кидов и их сторонников продолжалось повсеместно.
В тот день тысячи безвинных людей обрели гибель. Остав¬
шиеся в живых, чудом уцелевшие были заточены в тем¬
ницы, брошены в подземелья, изгнаны с насиженных
мест, обречены на скитания и медленную голодную
смерть. Их земли, богатства, рабы перешли к халифу.
На поспешно собранном меджлисе запрещено было даже
упоминать имена убитых, изгнанных и заточенных.
Зубейда торжествовала. Мечты ее полностью осущест¬
вились. В субботу утром к халифу были приведены сы¬
новья визиря — Хасаи и Хусейн.
Еще разгоряченные внезапно прерванной игрой, весе¬
лые и шаловливые мальчики увидели сидящего на тахте
пышно разодетого незнакомого мужчину и подбежали к
нему. Через несколько минут младший гладил бороду
Харуна ар-Рашида, а старший — он, как и полагается,
был похрабрее — взобрался ему на плечи.