— Как вас зовут, дети? — едва выдавливая из себя
слова, спросил халиф и с ужасом заметил, что один маль¬
чик похож на него, а второй — на Аббасу.
— Я Хасаи!
— А я Хусейн!
— Хусейн и Хасан! Хасан и Хусейн! — баловались
дети, перекрикивая друг друга.
«Неужели я убыо их?! О, аллах! «Убийца!» — крикнула
мне Аббаса. Убийца?! Нет, нет! Невинные создания, пле¬
мянники, они будут жить!—Халиф переводил взгляд с
Хусейна, в котором, казалось, воплотилась сестра, на Ха¬
сана, в котором он узнавал самого себя в далекие годы
детства. — Однако что со мной? Я простил нанесенное
ос юрбление? Нет, такое не забывается. Они — мой стыд
и позор! Живое свидетельство...»
— Масрур! —крикнул он, сбрасывая с плеч Хасана и
отталкивая Хусейна.
— Я здесь, мой господин!
— Возьми ключ, который я тебе дал, сейчас же прове¬
ди их... ты знаешь куда... обоих... пусть выроют... рядом...
поменьше... Ты понял?
— Как не понять, мой господин!
— Ступай, мой верный слуга!
Он хлопнул Масрура по плечу, гляпул на испуганных
детей и отвернулся, чтобы скрыть внезапно выступившие
на глаза слезы.
Трудно сказать, почему заплакал эмир правоверных;
то ли это были слезы поздней жалости и раскаяния, то ли
слезы ненависти и злобы...
В проеме окна синели воды Тигра. Вдали, на Багдад¬
ском мосту, что-то чернело, — это было посаженное на
кол тело визиря.
Так закончилась печальная история Аббасы, сестры
халифа.
Кто хвалим и прославляем в этом мире? Кто среди
людей обрел счастье? Тот, кому повезло в жизпи, кто
умело использовал благоприятные обстоятельства.
Да будет хвалимый достоин похвалы!
Да будет счастливый достоин счастья!