в северном направлении, пересек Хорасанский тракт, от¬
казался от услуг погонщиков с мулами, поджидавших
пешеходов возле Хорасанских ворот, и свернул на узкую
улицу, которую называли Дорогой к жилищу рабов.
Большинство лавок было заперто, но город еще-бурлил;
вдыхая освежающий вечерний воздух, прохожие не спе¬
шили расходиться по домам, толпились возле мечетей.
Усадьба Фанхаса по своим размерам и пышности на¬
поминала дворец визиря. И неудивительноработорго¬
вец был баснословно богат, его постоянными покупателя¬
ми были халифы, эмиры, высшая придворная знать. Как
только поступала очередная партия молоденьких рабынь
или соблазнительных мальчиков, по Багдаду распростра¬
нялись заманчивые слухи, работорговец засылал наушни¬
ков, и вскоре в Дар ар-Ракик съезжались посредники —
поэты, певцы, фавориты, чтобы посмотреть «товар» и за¬
ключить сделки. Абуль Атахия тоже выполнял подобные
поручения и всякий раз с солидным барышом. Загляды¬
вал он к Фанхасу и по более прибыльным делам.
Сегодня он очень спешил. Несмотря на богатство,
иудей вечерами не наслаждался музыкой и песнями, не
тянулся к выпивкам или любовным утехам. Его преследо¬
вала единственная и неотступная страсть — заполучить
деньги, набить сундуки золотом. Чем безудержнее рас¬
путничали и изощрялись в наслаждениях именитые баг¬
дадцы, тем больше преуспевал работорговец. Обычно на
закате солнца он садился ужинать, а когда мусульмане
отправлялись на вечернюю молитву, шел спать.
«Лишь бы старая иудейская ермолка не уснула, лишь
бы помешала бессонница!» — молил аллаха Абуль Атахия
и, подойдя к Дар ар-Ракику, с превеликой радостью уви¬
дел, что дом работорговца ярко освещен.
— Здорово мне везет! Отличный признак! — подбод¬
рил он себя, сворачивая на аллею, тянувшуюся к усадь¬
бе, и замедлил шаги.
Впереди, возле ворот, на двух мулах маячили фигу¬
ры людей, что-то державших перед собой.
«Странно, никак еще кто-то держит путь к Фанхасу?
Не по тому же ли дельцу? Ночь — не время для обычных
торговых сделок, — встревожился Абуль Атахия и, ста¬
раясь быть незамеченным, цодкрался поближе, рассмотрел
ездоков и, к удивлению, узнал в них бедуинов с деть¬
ми. — Вот тебе раз! Ладно, хоть никто меня не опередил.
Возможпо, мальчики — рабы, которых привезли на про¬
дажу? — подумал он, прячась за дерево. — Не мешало бы
установить поточнее... Впрочем, это маловероятно: муж¬
чина и женщина не похожи на перекупщиков. Они бе¬
дуины, а вольные жители пустыни не занимаются рабо¬
торговлей. Что все это значит? Надобно дознаться...»
Ездоки подъехали к дому, бедуин соскочил с мула,
взял молоточек, который, как было принято, лежал на
видном месте у входа, и сильно застучал в ворота.
— Ты думаешь, нас ждут? — спросила его спутница.
— Ждут,— ответил он нетерпеливо.— Разве не видишь
свет в окнах? На этот раз мы сильно опоздали. Сейиде, на¬
верно, кажется, что она на жаровне с горячими углями.
Манера разговора, произношение ночных путников
даже отдаленно не напоминали гортанную сбивчивую
речь хиджазцев, жителей Мекки или Медины. Так могли
говорить только коренные багдадцы.
В окованных железом воротах открылось смотровое
окошко. Стоя за деревом, Абуль Атахия увидел, как пла¬
мя светильника озарило лицо женщины, которая разгля¬
дывала поздних посетителей. Красивое, продолговатое,
белокожее лицо. Чувственный рот. Изогнутые тонкие
брови. Глаза большие черные, — кажется, будто они
искрятся. Прическа простая: волосы заплетены в косу.
«О, аллах! — вздохнул он, почувствовав, как защемило
в груди. — До чего похожа... Сколько ей лет? Выглядит
молодо... Уж не она ли?!»
Старая рана в сердце поэта, уязвленном когда-то безот¬
ветным чувством, кровоточила до сих пор. Стоило лишь
предположить, что он случайно встретил ту, в которую
был влюблен первый и единственный раз в жизни, как
снова не отпускает знакомая щемящая боль.
— Наконец-то, Риаш! Слава аллаху! — воскликнула
женщина. — Почему так поздно?
О, этот голос, тембр, интонации!
— Вопреки нашей воле, — ответил мнимый бедуин, —
спроси у Барры. Пришлось изрядно помучиться. Наш гос¬
подин — да сделает аллах его еще более сильным и могу¬