щественным! — не хотел нас отпускать, продержал до ве¬
чера. Едва упросили. Открывай, Атба, сейида ждет!
«Атба! — Абуль Атахия схватился за грудь. Сердце
его словно куда-то провалилось, потом вздрогнуло и заког
лотилось, что было сил. — Ты? Атба!»
Лет десять тому назад, может быть, даже чуточку
больше, во времена халифа аль-Махди, еще неискушен¬
ный поэт страстно полюбил бледнолицую рабыню и
воспел ее в стихах. Это было воспринято как чудачество —
на белокожих женщип не обращали внимания. Атба дер¬
жалась неприступно, и стихотворец не посмел объяснить¬
ся ей в любви. Видя, что халиф тоже не придает значе¬
ния его страсти, он решил прибегнуть к маленькой хитро¬
сти, которая, к несчастью, оказалась роковой. Как раз
приближался праздник Ноуруз, когда положено препод¬
носить подарки. Абуль Атахия подарил эмиру правовер¬
ных собственноручно сделанную вазу, в глину которой
были замешаны ароматические смолы, —- ваза благоухала.
На стенке было написано стихотворение:
Только одно меня в мире влечет,
Все остальное, признаться, не в счет.
Махди великий и мудрый аллах,
Помощи жду я в сердечных делах;
Душу отчаянье мне извело,
Только надежда живет как назло.
Все потому, что на блага земли
Смотрят с презрением очи твои .
Халиф собрался было уже подарить рабыню — стран¬
ные эти поэты, выпрашивают пустяковые дары! — но
Атба, неожиданно вмешавшись в разговор, взмолилась:
— О эмир правоверных! Будь милостив! Неужели ты
хочешь отдать меня гончару, который, вместо того чтобы
торговать кувшинами, торгует стихами?
Оценив по достоинству острословие и находчивость
рабыни, аль-Махди оставил девушку в покое и запретил
поэту воспевать ее. А для утешения отмерил ему ровно
столько золота, сколько вошло в подаренную вазу. Но
тогда Абуль Атахии, пожалуй, единственный раз в жизни,
не нужно было золота. Атбу он больше так и не видел.
Вскоре аль-Махди умер, рабы попали к разным хозяевам
и следы ее затерялись... А в сердце поэта продолжал тлеть
огонек, зажженный в юности.
Глава V
ДОМ РАБОТОРГОВЦА
Атба отошла от смотрового окошка, отдала распоряже¬
ние, и чернокожий привратник приотворил массивные
ворота.
Первым во двор, держа на руках спящего мальчика,
вошел Риаш. На его плече покоилась детская головка,
тоненькие ручонки обвивали шею. Следом за ним в узком
проеме ворот исчезла Барра, бережно унося второго маль¬
чика. Слабые отблески фонарика, дрожавшего в руке Атбы,
пересекли широкое пустое пространство перед домом и
затерялись во внутреннем дворике.
Снаружи., перед оградой, погонщик повернул мулов и,
ругаясь, погнал их вниз по аллее.
Подслушанный разговор отвлек внимание Абуль Ата-
хии от дела, по которому он пришел. Новая тайна показа¬
лась ему более привлекательной. В ней замешан важный
господин, сейида... Но кто они такие? Вот если бы узнать
да урвать солидный куш!
«Не буду торопиться, теперь это ни к чему, — решил
он, подстегиваемый неотступной жаждой интриг, и остал¬
ся в укрытии. — Прежде всего осторожность! Ага, скрип¬
нул засов, привратник удаляется. Подожду-ка еще. Чтоб
никто не заподозрил, будто... Ничего-то я не видел и ни¬
чего не знаю. Только что приехал. Нужно схитрить. Хит¬
рость поможет выведать тайну!»
Он выждал несколько минут, затем подошел к во¬
ротам.
На стук молоточка из внутреннего дворика отозвался
хрипловатый голос привратника:
— Кто там еще?!
— Отворяй, Хайян! — прикрикнул Абуль Атахия и
снова забарабанил в ворота.
— Иду я, иду! — заторопился негр.
Со скрежетом отворилось смотровое окошко, и блики
света скользнули по черному лицу.
Привратник уставился на поэта и, узнав его, выразил
удивление:
— Ай, ай, ай! Это ты, мой славный господин! Вот не
думал, никак не думал. Что так поздно? Скоро аллах от¬
считает полночь. Ну погоди, отопру.
Тяжко вздыхая, Абуль Атахия прошел во двор.
— Ох, и устал я! — простонал он, переводя дыха¬