в этом случае была очень кстати.
На въездной площади, куда упиралась аллея, было
людно, как на базаре. Дежурившая днем и ночью стража
пускала за ворота только господ. Слуги и конюхи распо¬
лагались прямо возле крепостной стены, привязывали к
деревьям лошадей, задавали нм корм и поджидали хо¬
зяев.
То, что услышал Фадль, шагая с Абуль Атахней по
аллее, в конце которой уже виднелось белое здание
дворца, как громом поразило фаворита престолонаслед¬
ника.
— Не может этого быть! Не верю я тебе! — восклик¬
нул он, впиваясь взглядом в озадаченного поэта и скорее
чувствуя, чем понимая, что тот сказал правду. — Ты все
выдумываешь, стихоплет! Берегись, несчастный! Немыс¬
лимо, чтобы госпожа Аббаса была замешана в столь гряз¬
ной истории. Не верю я! Отказываюсь верить! Мой совет
тебе — держи язык за зубами!
Абуль Атахия не ожидал таких слов со стороны злей¬
шего врага Джаафара ибн Яхьи. Лишь последняя фраза
оставляла ему кой-какую надежду: не притворялся ли
Фадль, опасаясь, что тайну разузнает и раньше исполь¬
зует кто-нибудь другой?
— Я сам себе не верю! — оправдывался он, искоса по¬
глядывая на фаворита престолонаследника. — Не верю,
хоть и видел собственными глазами. Ты прав, может
быть закралась ошибка... Иногда и зрячий ошибается:
одни только ложный шаг — и ои падает в пропасть, куда
не упал бы слепой.
В завершение тирады он пожал плечами, как бы гово¬
ря: «Какое мне, впрочем, до всего этого дело! Были бы
денежки».
Глава XXI
ЕЩЕ ОДИН ПРЕТЕНДЕНТ НА ПРЕСТОЛ
Большинство новостей в халифате распространялось
изустно. За них нужно было платить. Сплетни тоже стои¬
ли денег. А тайны продавались втридорога. Кто жалел ди¬
нары, тот оставался в неведении.
Прекрасно зная, как отблагодарить и еще больше рас¬
положить к себе поэта, Фадль вытащил мешочек с золо¬
том, который всегда носил при себе, и протянул его Абуль
Атахии со словами:
— Ты поэт, а поэты рта не раскроют, чтобы не получить
вознаграждения, даже если они говорят прозой. На, дер¬
жи! Получишь еще и от высокочтимого престолонаслед¬
ника: ему должны понравиться белые рабыни. Ты ведь
принимал участие в их покупке, не правда ли?
Подняв покрывало — скрывать лицо больше не было
необходимости, — Фадль громко рассмеялся и похлопал
Абуль Атахию по плечу.
— Да, вот еще что! — добавил он, пока поэт, теряясь
в догадках, лобызал ему руку. — Смотри, не попадайся иа
глаза визирю, он живо засадит тебя в темницу. Либо по¬
будь у достойнейшего из достойнейших, я имею в виду
первого престолонаследника, либо отправляйся ко мне до¬
мой. Но не пропадай надолго. Ты можешь понадобиться.
Ступай, да будет милостив к тебе аллах!
Железные ворота на въездной площади были распах¬
нуты настежь — верный признак, что во дворце находил¬
ся знатный гость. «Кто бы это мог быть?»—размышлял
Фадль, простившись с Абуль Атахией и переводя взгляд
с расступившейся дворцовой стражи на многочисленную
свиту, которая расположилась возле крепостной стены:
конюхи проверяли у лошадей подковы, соломенными жгу¬
тами обтирали лоснящиеся от пота крупы, слуги подноси¬
ли корм. «Ба, да это люди Ибн аль-Хади! Значит, он тте
вернулся в Басру».
Джаафар ибн аль-Хади, как явствует из его имени,
был сыном халифа аль-Хади, который приходился родным
братом Харуну ар-Рашиду. Отец братьев, халиф аль-Мах¬
ди, возвел их обоих в ранг заранее назначенных престолов
наследников: аль-Хади — первого, Харуна ар-Рашида —
второго. После смерти аль-Махди, последовавшей в сто
шестьдесят девятом году хиджры, халифом стал аль-
Хади. Укрепляя единовластие, новый правитель отстранил
от государственных дел собственную мать аль-Хайзуран,
которая, пользуясь родительскими правами, пыталась
управлять халифатом, а заодно лишил брата престоло¬
наследия в пользу своего несовершеннолетнего сына. Ха¬
рун ар-Рашид вынужден был покориться, и первым пре¬
столонаследником стал Ибн аль-Хади. На этом борьба пе
кончилась. Сторону Харуна ар-Рашида принял могуще¬
ственный Яхья ибн Халид аль-Бармеки. Хитрый, изво¬
ротливый и дальновидный визирь усиленно распростра¬