с подробностями! —воскликнул ои, подвигаясь к матери.—
Откуда, позволь спросить?
— Из надежного источника, мой друг,— торжествующе
ответила Зубейда.— Но не подумай, что я уподобляюсь
тем матерям, которые имеют тайных людей в домах своих
отпрысков. Отнюдь нет. Просто мой нарочный беседовал
с твоими слугамп, а они у тебя недопустимо болтливы.
Опытный добытчик новостей быстро узнает, что ему надо.
Но прости, я и не предполагала, что твои ночные бдения
являются тайной...
— Только не от тебя, дорогая родительница,— сразу
нашелся аль-Амин.— Тебе я расскажу все без утайки. На¬
рочного ко мне, надеюсь, ты послала не с единственной
целью обвести вокруг пальца моих евнухов? Они же глу'
пеныше...
— Недурно сказано, мой друг! — похвалила Зубейда и
цровела ладонью по его подбородку и щекам.— Я вызвала
тебя, чтобы сообщить приятную весть. Скоро мы избавим¬
ся от ненавистного вольноотпущенника.
Аль-Амин знал, что мать не бросает слов на ветер.
— Рад слышать такую весть из уст Сейиды халифа¬
та! — воскликнул ои, думая: «Посмотрим, у кого повостей
побольше»,— и спросил: — Случаем, твоя весть не касает¬
ся Аббасы?
— Ах, вот что, птенчик уже оперился! И оп может
кое-что прочирикать про свою тетушку? — в свою очередь
удивилась Зубейда. — Ты делаешь успехи, мой друг, — она
повысила голос.— Но тайны-то каковы? Распространяются
быстрей, чем обычные новости. Получив известие и,
кстати, недешево заплатив, радуешься, что ты его един¬
ственная обладательница. Куда там! В таге называемую
тайну посвящены уже все заинтересованные лица. Вот
к чему привела система круговой слежки. Я тут, право,
бессильна...— она развела руками.— Ну да выкладывай,
что у тебя, мой друг. Может, я и дополню...
— Мне кажется, дорогая родительница, история с те¬
тушкой мало что нам даст,— проговорил аль-Амин и, ре¬
шив усилить произведенное впечатление, добавил: — Да¬
вай лучше я расскажу об аль-Аляви.
— Об аль-Аляви? — переспросила Зубейда.—Это еще
что за птица? А, припоминаю... Так что же с ним приклю¬
чилось?
Она молча выслушала рассказ сына о бегстве халиф¬
ского узника и, глубоко вздохнув, сказала:
— На этот раз ты превзошел меня, мой друг. Какая
радость! Но я скорблю, даже не могу передать тебе, как
я скорблю. Что это за власть, которую нам дарует аллах!
Разве она всесильна? Истинный халиф не твой отец. Ха¬
рун ар-Рашид — это символ, имя. Бразды правления дер¬
жит ненавистный нам перс.
— Разве эмир правоверных должен взваливать себе
на плечи повседневные заботы о государстве? Это было
бы слишком! — возразил аль-Амин. — Другое дело, что за
его спиной должен стоять надежный слуга.
— Привлекать способных людей надо, никто не
спорит, — поправилась Зубейда. — Но ьсе имеет свои
границы. Зачем предоставлять визирю слишком большие
права? Твой дедушка аль-Махди тоже опирался на Барме¬
кидов, но делал это с оглядкой, осторожно. И халиф аль-
Хади поступал подобным образом. Зачем, спрашивается,
Харун ар-Рашид разрешает визирю доступ в гарем? Это
что, помогает управлению халифатом?
— Доступ в гарем? Что ты имеешь в виду, дорогая ро¬
дительница?
— То, что ты слышишь, мой друг. Проклятый Джаа¬
фар ибн Яхья свободно входит к женщинам твоего отца:
рабыням, наложницам, сестрам и даже дочерям. Именно
потому так и случилось с Аббасой. Пустили слух, будто
халиф и визирь — молочные братья. А коли так, по ша¬
риату доступ в гарем дозволен.
— И к тебе он тоже входил?
Кусочек амбры, который Зубейда собиралась положить
в курильницу, подвешенную к потолку, выскользнул из
дрогнувшей руки и упал на ковер.
— Пусть бы только посмел! — возмутилась она.—
Пусть бы только зашел за ограду! В моем дворце доста¬
точно слуг, чтобы проучить персидского модника. А ты не
задавай глупых вопросов. Как-никак, я тебе мать. За¬
помни, я никогда не просила вольноотпущенника ни о ка¬
ких услугах и никогда не попрошу!
— Недаром ты Сейида халифата! Ты истая хаши-
митка! — расчувствовавшись, похвалил мать аль-Амин и
поднял амбру.— Но как это моя тетка связалась с пер¬