Атба шагнула было к двери, но, передумав, сказала:
— Да, был со слугами... Но привратник передал мне,
что он ушел из дворца.
— Ушел? — удивилась Аббаса, и страх вновь охватил
ее.— Я же приказала никому не отлучаться без моего
ведома.
— Урджуан обещал быстро прийти обратно,— во рту
у Атбы пересохло, она откашлялась и добавила: — Про¬
шло уже много времени, а его все нет...
— Но куда же он ушел?
— Я думаю, во дворец Пребывания.
— К Зубейде?! — ахнула Аббаса и закусила губу. По
лицу ее разлилась мертвенная бледность.— Что Зубейде от
него надо? Ума не приложу! Какие козни она готовит?
Атба бросилась к своей госпоже и быстро заговорила,
пряча лицо в складках ее халата:
— За Урджуаном приходил наемник. Замышляется
что-то дурное. Только что прибегал наш человек. Едва
вырвался. Во дворец Пребывания приехал Масрур, да
проклянет его аллах! С ним слуга, очень похожий на
эмира правоверных.
— На моего брата? — простонала Аббаса, слизывая
кровь с прокушенной губы.— Зачем он явился тайком?
Почему исчез Урджуан? Д я схожу с ума!
— Сейида, надвигается беда! — вскрикнула служанка,
поднимая голову. Ее глаза, не отрываясь, глядели в глаза
Аббасы.— Надо бежать! Бежать сию же минуту!
— Не знаю, Атба, не знаю... Как только вернется
Урджуан, пришли его ко мне.
— Подумай о детях, сейида! Умоляю, бежим без
оглядки. Медлить нельзя!
— Не могу я! — ломая руки, простонала Аббаса.—
Клянусь аллахом, не могу! Пошли скорохода к визирю.
Пусть он решает. Я согласна на все. Ступай, я буду ждлть
на балконе.
Глава LVII
НАКАЗАНИЕ
— Так вот почему она жаловалась на нездоровье и по
нескольку месяцев подряд проводила вдали от Багдада!
Вот какой у нее был отдых! — захлебываясь от гнева, кри¬
чал халиф, и взор его, устремленный на Урджуана, разил,
словно молния.— Ах ты, шелудивый осел! Ты знал, что
происходит, и ты молчал, скотина!
Евнух дрожал, как в ознобе.
— О эмир правоверных! — шептали его губы.— Ты
приказал пропускать визиря, когда бы он ни пришел,
днем или ночью.
Харун ар-Рашид заскрежетал зубами.
— Да, я приказывал пропускать его. Но разве я прика¬
зывал не сообщать мне, если визирь сделает что-то непо¬
зволительное? Молчишь, бесхвостая ворона? — Он повер¬
нулся к Масруру и коротко бросил: — Голову с плеч.
Палач только и ждал приказа. Он схватил Урджуана
за кушак и с остервенением, будто это был его личный
враг, потащил евнуха на плаху.
— Пощады! Ты обещал! Пощады! — завопил Урджуан
и потянулся к халифу, но могучая рука Масрура швыр¬
нула его прямо на плаху.
Масрур резким движением занес саблю.
Когда-то евнух слышал, что эмир правоверных дарует
жизнь лишь после трехкратной просьбы, и вскрикнул:
— Поща...
Окончить он не успел. Сабля со свистом рассекла воз¬
дух. Боясь, что халиф передумает, палач поспешил.
Удар — и отсеченная голова скатилась на кожаную под¬
стилку, оставляя на ней алые пятна.
Не взглянув на обезглавленного, тело которого еще
дергалось, Харун ар-Рашид крикнул:
— Жена!
И вышел в соседнюю комнату. Возбуждение, вызван¬
ное видом всего происшедшего, словно омолодило его.
Зубейда сидела на широком ложе, жадно прислуши¬
ваясь к звукам, доносившимся из гостиной. При появле¬
нии супруга она шевельнулась, но с места не встала: он
был в ее власти, на убийстве одного человека он не оста¬
новится.
Харун ар-Рашид сделал вид, будто не замечает нару¬
шения этикета — сейчас не до этого, разберемся позд¬
нее! — и крикнул, сам удивляясь хрипоте своего голоса:
— Какова благодарность вольноотпущенника? Позор!
Позор на весь мир!
Борода у него тряслась.
Зубейда нагнулась вперед и, как ни в чем не бывало,
спросила:
— На что ты жалуешься, дорогой? Сам замешал по¬
хлебку, сам и расхлебывай! Кто разыскал этакого кра¬
савчика, по моде одетого, раздушенного Бармекида? Ты,
мой дорогой, ты! Кто привел его к Аббасе, которая в то
время еще не видела мужчины? Она хоть и была тоща,
как смертный грех, но сестре халифа это прощается. Ах,