куда девалась девичья честь! Я сгораю от стыда при од¬
ной только мысли... Ты сам, дорогой, поднес факел к су¬
хой поленнице, а теперь еще удивляешься: откуда, мол,
костер, что полыхает, обжигая нас адским пламенем?
— Долго ему не полыхать, я залыо его кровью!
— Что-то не верится! — усмехнулась Зубейда, переби¬
рая оборки парчового рукава. — Встретишь своего визиря
и снова воспылаешь братской любовью. «Брат мой Джаа¬
фар! Брат мой Джаафар!» Тьфу, даже противно! Сколько
раз так уж бывало!
Харун ар-Рашид понимал, что она права, хотя так го¬
ворить женщине и не подобало. Зубейда предупреждала
его бессчетное число раз, но он не обращал на ее слова
внимания, считал, что ею руководит женская зависть.
— Нет, больше не бывать этому! Прокляни меня ал¬
лах, слышишь, с этим кончено! — воскликнул он в
ярости.— Но сейчас я думаю о другом — о том, как скрыть
наш позор.Лохоронить, чтоб никто не докопался. Все, кто
знает об этом, погибнут, все, без исключения...— Он умолк
и, подумав, что снова сказал слишком много (даже Зубейда
не должна догадываться), поправился: —Я имел в виду
слуг! Первый уже мертв, хоть я и обещал ему жизнь.
Впрочем, мало ли какие обещания я даю! Ни один негодяй
не покажет пальцем на мою сестру и визиря, — он снова
запнулся («Никак я их выгораживаю? Э, пусть Зубейда ду¬
мает что угодно! Недолго ей оставаться в неведенье...») и
медленно процедил сквозь зубы: — Что такое человек? Бур¬
дюк заблуждений и ошибок. Но довольно об этом, я устал.
Зубейда поняла, что он намерен уйти.
— Подожди, мой дорогой!
Халиф не ответил и стал прощаться. Она удержала его
за руку.
—* Ты хочешь знать, где сыновья Аббасы?
— Ах, у нее сыновья? Двое? Помнится, Урджуан ска¬
зал, что они находятся в городе пророка.
— Нет, мой дорогой, они здесь.
— В Багдаде?
— В полном твоем распоряжении.
— Спасибо тебе, жена моя и двоюродная сестра.
Я буду об этом помнить. — Он повернулся и крикнул: —
Эй, Масрур!
— Я здесь, мой господин!
Палач ворвался в комнату, словно вихрь, порожден¬
ный бурей.
— Что ты сегодня видел и слышал? — спросил Харун-
ар-Рашид, применяя обычную в разговоре с Масруром
условную фразу.
— Мой господин, я был слеп и глух! — ответил палач.
Его ответ означал, что он понял своего хозяина и не про¬
ронит ни слова.
— Да благословит тебя аллах! Поехали!
Трясясь глухой ночью на муле, халиф не мог избавиться
от неотвязных дум. Ему казалось, что все, чем он владел в
мире — халифат, власть, богатства, — не утешит, не облег¬
чит тяжести обрушившегося на его род позора. К чему то-
пущему в море земные сокровища! Волны захлестывают,
тьма сгущается, ему бы крохотный кусочек земли, чтобы
спастись, передохнуть. Но тщетно! Под ногами бездна...
Попадись ему в тот момент сестра, он бы не стал при¬
казывать палачу, собственноручно убил бы ее.
— Будь ты проклята, прелюбодейка! — воскликнул он
громко и, тут же подумав: «Как бы завтра я не нашел
другой выход!», круто повернул мула.
Глава LVIII
НЕОЖИДАННОЕ ПОСЕЩЕНИЕ
Ночь была глухая и безлунная,— в такую ночь тво¬
рятся черные дела...
Услышав позади себя шорох, Аббаса обернулась.
— Ой, Атба, ты что меня пугаешь?
Вгляделась и ахнула: губы у служанки были белее
египетского полотна, волосы взъерошены, в уголках глаз
застыли слезы, взгляд выражал ужас.
— Что с тобой? Никак ты плачешь? Дурные вести
от визиря?
— Тихо!—не своим голосом прошептала Атба и по¬
тянула Аббасу к лестнице, что вела в парк. — Ради алла¬
ха, сейида, ни звука!
— Дурные вести? — переспросила Аббаса, и сердце- ее
сжалось от боли. — Вернулся скороход?
— Тише! — выдохнула служанка.— Эмир правоверных!
Ноги у Аббасы подкосились. Чтобы не упасть, она
прислонилась к балконной решетке. «Неужели гибель?
Какой ужас! Зачем пришел брат?.. Дети останутся сиро¬
тами, бездомными и опозоренными». Где-то внутри рож¬
дался протест, он звучал громче и настойчивей: «Есть на
свете справедливость! Надо выдержать и настоять на