им пухом! — уговаривала Аббаса. — Хоть ради них
смилуйся! Вспомни мать!
Неожиданно жажда мщения снова нахлынула на Ха-
руна ар-Рашида.
— Родителей? — переспросил он, доводя голос до ис¬
ступленного крика. — Да как ты смеешь вспоминать о
них?! Ты преступница, запятнавшая добрую память
предков! Завтра весь халифат узнает о позоре нашего рода.
Дурные слухи, как тени, поползут по Багдаду. Их не
остановить заставами стражников. Я халиф, и честь для
меня важнее родства. Она требует кровной мести!
Потеряв надежду, Аббаса думала теперь об одном —
как можно сильней уязвить брата.
— Я скажу тебе, кто ты! Изверг, тиран!
Губы эмира правоверных перекосила судорога.
— Убыо тебя, прелюбодейка! — Он схватился за кин¬
жал. — Убью твоих последышей! Прикажу прирезать. По¬
токами крови смою позор!
— Злодей! — обезумев, вопила Аббаса. — Руби мне го¬
лову! Чего ж ты медлишь?
— Замолчи, лишенная разума!
— Нет, молчать я не буду! Ты обвиняешь меня в
прелюбодеянии, а сам... Что делаешь ты сам? Я люблю
мужа и никого больше. А ты спишь с наложницами, ме¬
няешь их каждую ночь! Так кто же преступник? Кто до¬
пускает кровосмешение? А твоя любимая жена? Она со¬
участница твоих преступлений! Десятками дарит она
тебе девушек — что записано историками, не вырежешь
кинжалом, — и укладывает на твое ложе!
А разве не преступление, когда тебя молит о пощаде
женщина, единоутробная сестра, мать твоих племянников,
а ты отталкиваешь ее да еще грозишься убить невинных
детей?! Эх ты, эмир правоверных! Какой же ты правед¬
ник? Ты чудовище!
Глава LXI
ХАЛИФ МСТИТ
— Довольно! — Харун ар-Рашид перестал владеть
собой. — Эй, Масрур!
— Слушаю и повинуюсь, мой господин!
В приоткрывшиеся двери просунулась голова ферганца.
— Это ты, шелудивый пес? Установлена охрана вокруг
дворца, как я велел? Убивать всех, кто попытается войти
или выйти!
— Слушаю и повинуюсь, мой господин!
— Где твои помощники, будь ты проклят?
— Здесь, мой господин!
— Выполняй, что приказано!
Голова исчезла. Двери со скрипом растворились, и
двое рабов втащили в нишу разысканный в дворцовых
подвалах старый длинный сундук.
Харун ар-Рашид глянул на палача.
— Я тебя прикончу сегодня! Пошевеливайся!
Масрур стремглав подскочил к Аббасе, встал позади
псе, схватился за эфес сабли.
— Ты что задумал? — ахнула Аббаса. — Побойся ал¬
лаха! Он все видит, все слышит и знает!
Халиф отвел взгляд в сторону, и она поняла, что
участь ее решена.
— Я плюю тебе в лицо за твою подлость! — восклик¬
нула она, отворачиваясь, и мысленно перенеслась в Хиджаз,
к сыновьям, глубоко вздохнула — хлынувший в растворен¬
ные двери свежий воздух напомнил дуновение ветерка
в оазисе, — подумала о Шемассийском дворце, где супруг
ожидал наступления утра свободы, сложила руки на груди
и забормотала:
— О аллах, сохрани и спаси моих детей! Ты всемогу¬
щий, ты всемилостивый! Одари их своим благодеянием!
Поглощенная молитвой, она не видела, как халиф
моргнул Масруру, не заметила занесенной сабли.
— Спаси, аллах, моего...
Голова Аббасы с глухим стуком скатилась на землю.
Обезглавленное тело дернулось и упало возле сундука.
Рука, зацепившись, повисла на крышке, будто взывая к
аллаху. Испуганные рабы торопливо подхватили труп,
приподняли — из шеи еще хлестала кровь — и уложили в
сундук. В ногах сунули голову.
Халиф сидел не шевелясь, словно окаменев. Когда
крышка была заколочена, он встал и хрипло спросил:
— Где могильщики?
Палач сбегал к дворцовым воротам, возле которых под
охраной стражников ждали доставленные из дворца Пре¬
бывания рослые эфиопы, привел их в башню. С опаской
поглядывая на свежие пятна крови, они закатали рукава
джалябий, кетменями взрыхлили земляной пол. Замель¬
кали лопаты. По краям быстро углублявшегося узкого рва
росли холмики земли. Трое эфиопов насыпали лишнюю
землю в корзины, выносили из ниши. На дне рва показа¬
лась вода.
— Хватит! Опускайте!