— Ты откуда?! — И тотчас сплюнул в сердцах: — Тьфу! Привиделось…
Со двора, куда выходило зарешеченное двустворчатое окошко, донеслось фырканье мулов, бряцание уздечек. Поэт подкрался к окошку, осторожно глянул во двор. Уезжали Риаш, Барра и мальчики. Позднее он увидел две закутанные в абу женские фигуры с легкими тюрбанами на головах. Худощавый конюший вывел мулов, поддержал стремя и помог одной женщине сесть верхом. Вторая села сама.
«Слава аллаху! — подумал поэт, взглядом провожая всадницу. — Уехали. Вроде я напрасно волнуюсь! Как это сказала Атба: „Принеси воды!“? Ха, ха, ха! Решила, что я раб! Да узнала ли она меня вообще?»
И, сразу успокоившись, — ну к чему долго мучить себя страхами? — Абуль Атахия растянулся на постели и принялся обдумывать предстоящую сделку с Фанхасом. Несмотря на новую интригу, он не собирался упускать выгодное дельце с продажен белых рабынь.
Глава X
НОВЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
Абуль Атахия безмятежно спал, когда на аллее, что вела к дому Фанхаса, показалась кавалькада всадников. Заржали молодые сытые лошади, раздалось бряцание оружия, зацокали копыта.
Утро уже вступило в свои права. Взошедшее солнце сияло над Багдадом.
Поэт проснулся, разбуженный шумом, и подскочил к окошку.
Кавалькада приблизилась к Дар ар-Ракику. На парчовых накидках, свешивавшихся с холеных крупов чистокровных арабских скакунов, виднелись гербы Мухаммеда аль-Амина. Возглавлял всадников лихо гарцевавший мужчина, в котором без труда можно было узнать аль-Фадля ибн ар-Рабиа. Как и полагается, фаворита престолонаследника сопровождала свита, составленная из надежных слуг.
— Похоже, иудей еще дрыхнет! — воскликнул Фадль, приближаясь к воротам.
— Мы живо его разбудим! — откликнулся всадник, скакавший чуть поодаль. — Работорговцу только бы учуять барыш, тотчас продерет глаза.
Грянул дружный хохот.
— Как бы спросонок он не принял нас за грабителей с большой дороги! — пошутил Фадль.
— Ну, к чему нам грабить и убивать? — в топ ответил телохранитель. — Над нами эмир правоверных. Левой рукой он платит купцам, а правой собирает налоги. Ограбить и убить Фанхаса было бы преступлением. Халифату нужны рабы, а старик знает свое дело.
Дюжий слуга подъехал к воротам и, не слезая с лошади, сильно застучал.
— Эй, кто там, открывай!
Первым, как и положено, спешился Фадль. Это был высокий худощавый мужчина с густой, темной, местами порыжевшей бородкой. Он едва перешагнул черту молодости, но умел сдерживать бушующие в груди страсти; обладая сильной, закаленной в нескончаемых интригах, взлетах и падениях волей, он научился подавлять свои подлинные чувства. Он уничтожал вставшего ему поперек дороги и при этом испытывал захватывающую радость, хотя внешне оставался спокойным. Глаза его блестели, как обычно; губы не трогала саркастическая улыбка.
— О, аллах! Я же могу упустить верный барыш! — спохватился Абуль Атахия и отскочил от окошка. — Престолонаследник жаждет новых рабынь! Фадль торопится. Это для меня ясно. Ишь, явился в какую рань! Надо опередить его и первому увидеть Фапхаса.
На галерее метались встревоженные полуодетые слуги. Легкой рысцой бежал заспанный Хайян, спеша отворить ворота новым посетителям. Поэт прошмыгнул мимо — негр был так озадачен прибытием кавалькады, что даже не заметил его, — и свернул в коридор, откуда было близко до хозяйских покоев. Дверь оказалась запертой. Он постучал и крикнул:
— Надеюсь, ты проснулся, господин Фанхас? Это я, Абуль Атахия! Можно к тебе?
Послышались поспешные шаги, и дверь распахнулась.
— Что? Что такое? Отчего весь этот шум?
Работорговец, видно, только вскочил с постели. На нем были шальвары и кафтан, наброшенный поверх расстегнутой рубахи. В вырезе рубахи виднелась волосатая грудь с курчавыми, неопределенного цвета завитушками. Раздвоенная бородка топорщилась, пейсы были взъерошены, седые волосы на голове торчали клочьями. Ну точь-в-точь неожиданно разбуженный, старый, бездомный бродяга! Глаза его гноились, на массивном носу выступала уродливая горбинка; казалось, нос не мог больше расти в длину и поэтому выгнулся дугой.
— А, друг мой! С чем пожаловал? — воскликнул работорговец, протирая ладонями глаза. — Какие делишки прячутся за твоей спиной?
Поэт вошел в спальню, плотно закрыл дверь и скороговоркой пояснил:
— Я приехал вчера вечером. Постеснялся тебя беспокоить, ты уже спал. Решил подождать до утра. Сейчас просто вынужден…