Спустя три дня я вышла из вагона крохотного состава, состоявшего всего лишь из двух вагонов, и ступила на перрон железнодорожного вокзала в Тейне. Сразу же направилась к изрядно потрепанному ленд роверу, уже поджидавшему меня на выходе из вокзала. При виде меня человек, сидевший на месте водителя, опустил стекло и спросил с сильным шотландским акцентом.
– Вы – Тигги?
– Да. А вы – мистер Кэл Маккензи?
– Собственной персоной. Забирайтесь в машину.
Я села на пассажирское место рядом с водителем и стала возиться с дверцей, которая никак не хотела закрываться.
– А вы хлопните, что есть силы, – посоветовал мне Кэл. – Эта развалюха уже давно свое откатала. Впрочем, в Киннаирде полно всякого старья.
Внезапно у меня за спиной кто-то негромко гавкнул. Я повернулась назад и увидела огромного пса породы шотландская борзая, который вольготно устроился на заднем сиденье. Пес подался вперед, обнюхал мои волосы, а потом дружелюбно лизнул в лицо своим шершавым языком.
– Ну же, Тистл! Веди себя как положено! – строго приказал ему Кэл.
– Все в порядке, – тотчас же возразила я и потрепала собаку за ухом. – Я люблю собак.
– Это хорошо. Но все равно баловать его не стоит. Он ведь у нас рабочая собака. Что ж, трогаемся!
После нескольких безуспешных попыток Кэл все же завел двигатель, и мы двинулись по городским улицам, застроенным одинаково мрачными серыми домиками, крытыми шифером. Тейн – совсем крохотный городок: на весь город всего лишь один приличный супермаркет. Но при этом – центр огромной сельскохозяйственной коммуны. Очень скоро мы миновали городскую черту, и урбанистические пейзажи остались позади. Мы покатили по дороге, петляющей между невысокими, пологими горными склонами, заросшими кустами вереска и каледонскими соснами, разбросанными там и сям. Макушки гор прятались в густом тумане. Машина обогнула одну из скал, и справа от нас показалось озеро. В сероватой дымке с моросящим дождем оно показалось мне похожим на огромную серую лужу.
Я зябко поежилась, и это несмотря на то, что Тистл, который соблаговолил пристроить свою лохматую серую голову мне на плечо, приятно согревал своим горячим дыхание мою щеку. Я вспомнила, как почти ровно год тому назад в такую же пору вышла из самолета в аэропорту Инвернесса. Позади осталось лазурно-голубое, чистое швейцарское небо, искрящийся на солнце первый снег, уже покрывший верхушки гор, окружавших Атлантис. И вот меня встретила мрачно-серая копия швейцарского зимнего пейзажа. И все вокруг такое же унылое и серое. Пока такси везло меня к дому Маргарет, я всю дорогу удивлялась, какого черта я тут делаю и зачем потащилась в такую даль. Но спустя год, прожитый мной в Высокогорной Шотландии, увидев своими глазами смену всех четырех времен года, я уже точно знала, что с наступлением весны все вокруг оживет, склоны гор покроются нежнейшими пурпурными соцветиями цветущего вереска, а озеро засияет прозрачной голубизной под щадящими лучами шотландского солнца.
Я исподтишка глянула на своего спутника. Плотный, хорошо сложен, с обветренным лицом и с уже редеющей рыжей шевелюрой на голове. Огромные ручищи, сжимавшие руль, явно свидетельствовали о том, что привыкли к тяжелой физической работе: под ногтями застарелая грязь, кожа покрыта шрамами и ссадинами, костяшки пальцев покраснели от напряжения. Наверняка Кэл гораздо моложе, чем выглядит, подумала я. Что и не удивительно, учитывая, какой трудной и энергозатратной работой он здесь занимается. Ему где-то от тридцати до тридцати пяти, решила я.
Как и большинство тех, с кем я успела познакомиться, прожив в Шотландии почти год, Кэл тоже был неразговорчив. Привык к одиночеству и оторванности от всего остального мира.
«Но он очень добрый человек», – тут же услужливо подсказала моя интуиция.
– Вы давно работаете в Киннаирде? – нарушила я молчание первой.
– Можно сказать, с самого детства. Мой отец, мой дед, прадед и прапрадед, все они тоже трудились в Киннаирде. Я стал помогать своему отцу, едва научившись ходить. Впрочем, времена теперь другие, и много чего изменилось вокруг. Как на мой толк, так от всех этих перемен одни лишь проблемы. Вот и Берил, к примеру, совсем не в восторге от того, что к нам тут повадились толпы всех этих чужаков.
– А кто это Берил? – спросила я.
– Экономка в имении Киннаирд. Она заправляет в доме уже больше сорока лет.
– А что вы имеете в виду под «чужаками»?
– Да всех этих англичан с Юга. Весь этот богатый люд пачками устремляется сюда. Особенно перед Новым годом, когда мы, шотландцы, отмечаем свой национальный праздник Хогманай. Он выпадает на последний день года и длится целых два дня. Как правило, устраиваются всякие факельные шествия и другие развлечения с огнем. Тут такое в имении творится. Ясное дело, Берил все это не по душе. Вы у нас будете в Киннаирде первой гостьей после того, как тут отремонтировали дом. Всеми ремонтными работами заправляла жена хозяина, а она уж не поскупилась на затраты. От одних только сумм, которые проставлены в поступающих счетах, можно свихнуться. Просто голова идет кругом.