Марфе вдруг вспомнились слова Гретты, которые та сказала ей однажды. Любовь очень сложно удержать, так? Чертовски верные мысли.
Обвиненная совсем потерялась во времени и даже не почувствовала, когда ее руки развязали. Марфа подняла подняла голову, перед ней стояла Гретта. Впервые она смотрела на нее так… с уважением? как с равной? Старшая слухарка высыпала ей на руки яркий порошок и выкрасила ее ладони в багровый цвет. Она сделала это лично, не отдала приказа кому-нибудь из слуг. Гретта крепко сжимала ее руки и заглядывала в ее глаза, ожидая отыскать в них перемену, но взгляд у Марфы не изменился. И той пришлось уйти.
Все замерли в ожидании — ни единого шороха, ни звука. Молчали дети, молчали взрослые и старики, даже ветер утих и совсем не скрипел под ногами снег, словно сам мир прислушивался к происходящему. Наконец Гретта заговорила, и ее голос эхом разнесся по округе — верит ли Марфа в Огнекрыла? Она должна ответить. Люди затихли и смотрели на обвиняемую выжидающе.
Марфа знала, чего от нее ожидали, знала, что вопрос этот был лишь данью традициям и что исход этой игры уже давно предрешен. Слухарка медленно подняла руки и, коснувшись фатиновой вуали, убрала ее с лица. Впервые Марфа смотрела на людей без каких-либо барьеров, ясно и четко, лицом к лицу, глаза в глаза.
Она опустила взгляд на свои ладони, выкрашенные в цвет крови Огнекрыла и, приблизив пальцы к щекам, вымазала кожу в багровый цвет.
То, что она знала уже давно. То, в чем так долго не желала признаться самой себе. Именно сейчас самое время признаться в этом.
— Я… — Марфа смотрела в глаза людям. Каждый из них встревоженно следил за каждым ее движением: тетушка Симона, брезгливо наблюдавшая за происходящим; напряженно сжавший кулаки Оби; поджавшая губы Эффи. Слухарка подняла взгляд к небу, плотно затянутому белыми облаками. Не отрывая глаз от этой бесконечно яркой белизны, она ответила: — Я не верю в Огнекрыла. — В ответ ей гулким эхом отозвался пораженный вздох толпы. — Я никогда не верила в Огнекрыла.
С минуту люди молчали, словно ожидая продолжения. Как будто надеялись, что лишь неправильно поняли, что вот сейчас она продолжит свою речь и все станет на свои места, это недоразумение как-нибудь разрешится… но Марфа молчала.
Волна негодования вспыхнула не сразу. Шаг за шагом она нарастала: сначала скомканное бормотание, ошеломленные путающиеся между собой голоса, затем гомон, полный недоумения, и наконец поднялся безумный рев. Они раскрывали ей все свои самые сокровенные тайны, они отдавали ей благословлять своих детей и провожать мертвых, а она… она оказалась… Люди в ярости сгребали комья снега и со всех сил бросали в предавшую их надежды слухарку. Они проклинали ее именем Огнекрыла, желали ей самой мучительной смерти, рвались вперед, намереваясь разорвать ее на части.
Марфа стояла не двигаясь, даже когда в нее летел снег. Несколько раз она качнулась, едва не сбитая с ног, но продолжала стоять и слушать обвиняющие возгласы. Среди всего этого безумия один только Оби смотрел на нее с пораженным удивлением.
Этот хаос — совсем не то, чего хотела Гретта. Все должно было пройти быстро, тихо и почти безболезненно. Гретта начала отдавать приказы, и слухарки тут же поспешили на помощь, пытаясь остановить толпу. Но их было слишком мало, и все было бесполезно.
Как вдруг пушистые Туманные шторы упали на землю и поглотили в своих мехах фигуры людей. В воздухе повисли мельчайшие кристаллики льда, а с облаков спустились бархатные завесы и белесая пелена. Соткав из всего этого липкий мглистый кокон, Туман завел своих пленников в ловушку. И никому еще не удавалось спастись из его бесконечно изгибчивых рук. Прихожане Северного храма путались, блуждали, а Туманный бог лишь хохотал и его безудержный смех рассыпался колючими снежными осколками. Ледяные иголки летели с небес, кололи людям лица и руки. Узники дымчатых занавесей бежали, прятали своих детей и совсем не знали, куда же податься за спасением. Они вдыхали молочный пар, и его частицы скапливались в легких, давили и пожирали тело изнутри. Белоснежные равнины окрашивались в алый цвет. Люди задыхались, падали замертво, но до последнего мгновения продолжали звать на помощь своего бога, но тот их не слышал. Богу не было до них дела, даже если бы прямо сейчас его последователей, всех до одного, настигла белая смерть. Вот только Повелитель дымчатой поволоки их услышал, и он внял их мольбам. Им нужен Огнекрыл? Они его получат.
Закружившись вихреобразным ураганом, Туман принял облик крылатого змея. Серебристо белой была его чешуя и огненно яркими стали его призрачные крылья.
Марфа продолжала стоять неподвижно. Она протянула руки алыми ладонями вверх, словно пытаясь поймать пальцами звучные человеческие голоса, ощутить кожей все людские чувства. В последний раз.
Она глубоко вдохнула и сложила руки так, как раньше делала лишь пред алтарем Огнекрыла. Ей не нужно укрытие. Потому что спасение в ее сердце. Ее некогда каменное сердце забилось так яростно, так быстро и страстно. И ее фигуру не снесет никакая пурга. Слухарка наблюдала за грациозным танцем Туманного змея, и ей не было страшно. Ей хотелось, чтобы люди увидели ее бога. Ее отныне единственного Бога. Во всем Его великолепии и мерзости. Во всем величии и ужасе.
Туман смешивался с ветром и снегом, он кружил спиралевидные круги, снося людей и все на своем пути. Марфа потянула к нему свои руки, и Туман тут же завертелся вокруг нее смерчем. Заключив ее в махровый кокон, он наконец-то слился с ее мыслями, чувствами и самим существом. И она позволила ему это сделать. А затем полетел далеко-далеко, бережно унося с собой самое ценное.
Изумленные истерзанные люди подняли головы. Они были словно новорожденные и кое-что навечно переменилось в их сердцах. Они исступленно смотрели на сцену и совсем не двигались. Там, где стояла раньше Марфа, теперь была статуя. Каменная девушка тянула руки к небу. Чем бы это ни было, это было чудом.
Внезапно прихожане упали на колени, прямо в замаранный затоптанный снег. Один за другим они складывали руки в молитве. Огнекрыл! Ее благословил Огнекрыл!
Чем была эта скульптура? Каменной оболочкой, панцырем, который Марфа всегда носила на себе и в своем сердце. Отныне он ей больше не нужен.
Гретта тоже поднялась и посмотрела вдаль. Она знала, что где-то там скрылся не только Туман. Где-то там и Берта с переводами Марфы уже должна была успеть пересечь границу. В толпе взбудораженных людей мелькнул силуэт человека в двуликой маске, и на секунду их взгляды пересеклись. Гретта знала, что ей придется ответить за свои поступки, но больше ей не было страшно.
Люди молились бездушной пустой статуе, а Гретта продолжала смотреть в сторону, куда унесся Туман. Лишь она одна понимала, что это был не Огнекрыл.
Одними губами старшая слухарка произнесла: «Прощай, сестра».
Люди, не поверившие той, что оберегала их больше всего, теперь гнули спины пред своей новой святой.
Сестра Марфа не верила в Огнекрыла? Что ж, ей и не нужно было верить. Может быть, потому что она Его знала. А люди не смогли этого понять и отвернулись. Новые легенды сочиняются так легко. И так удачно вплетаются в канву других легенд, становятся частью нового Учения, обретают тот смысл, что людям нужен, тот посыл, что сделает их счастливыми.
Туман навсегда покинул Снежное королевство. Но в его пушистых завесах остался тот, кого он очень долго искал и кого больше никогда не отпустит.
Марфа ни о чем не жалеет. И где бы она ни была, что бы с ней не случилось, ее ответ останется неизменным:
— Могут измениться религии, могут смениться наши правители и боги… но неизменным останется одно — мятежное человеческое сердце. Вечно не знающее покоя. Вечно блуждающее в поисках истинно правильного.