И так началась следующая часть их путешествия.
Тремя днями позже Лисил без особого воодушевления отметил, что они вновь оказались на берегу реки Вудрашк. Мысли его бродили беспорядочно, переходя от событий, происшедших в родной деревне Магьер, от чудовищных находок в подземелье замка к невеселому осознанию того, как одинока была Магьер в свои детские годы. Целых шестнадцать лет ее гнали, презирали, ненавидели… и, однако, при всей недетской жестокости такого детства рядом с Магьер в те годы был хотя бы один человек, который любил ее, который позволил ей самой выбирать свой жизненный путь. Думая об этом, Лисил гадал, любили ли его отец и мать и приходило ли им когда-нибудь в голову позволить ему самому строить свою жизнь.
Отчасти он жалел, что между ним и Магьер не заведено было запросто говорить на такие темы. Несмотря на недавно обретенную близость, оба они слишком долго чурались всякого упоминания о своем прошлом… а от старых привычек избавляться нелегко.
Когда они въехали в деревню, стоящую на берегу реки Вудрашк, время уже близилось к вечеру. Они оплатили места на барже, которая отправлялась в Кеонск, столицу Древинки. Перекинув плащ через руку и обвязав черным шарфом голову, чтобы прикрыть уши, Лисил стоял на берегу реки. Ее серую обширную гладь покрывал мелкой рябью предвечерний ветерок, который дул ему в лицо.
Ниже по берегу, у пристани, Магьер торговалась с двумя купцами из каравана, пытаясь продать пони. Лицо ее в пасмурном свете уходящего дня было бледнее обычного, и когда в разрыве туч изредка проглядывало солнце, лучи его зажигали в ее черных волосах алые огоньки. В такие мгновения оба купца прерывали торг и бесстыдно таращились на нее. Даже у Лисила перехватывало дыхание, хотя и по другой причине.
Магьер казалась ему существом из иного мира. Она была чересчур прекрасна, чересчур бледна и черноволоса. Подойдя ближе к торгующимся, Лисил увидел, что Магьер сверлит своих собеседников мрачным взглядом.
— Я за каждого из этих пони заплатила четыре полновесных серебряка, — проворчала она, — а они мне предлагают пять за всех!
Лисил поглядел на купцов — хитрые морщинистые лица, одинаково расчетливые глаза. Уж не братья ли?
— Мы не торгуем лошадьми, — сказал он. — Мы только хотим, чтобы нам заплатили честную цену.
— Ежели ей вздумалось переплатить за этих кляч, — отозвался один из купцов, — нам-то с какой стати оставаться без барыша?
Лисил покосился на Магьер. У них имелось еще довольно тех денег, что Винн выручила в Беле за продажу подвески… Но Магьер, с ее прижимистой натурой, невыносима была одна мысль о том, чтобы потерять деньги на сделке.
Сошлись на семи серебряках за всех пони и мула. Магьер это не слишком понравилось, но баржа уже готовилась отплыть. Полуэльф решительно оттеснил ее плечом и ударил с купцами по рукам. Когда баржа отчалила, он забрался под одеяло, где уже устроилась Магьер. Она все еще пребывала в раздражении.
— Вовсе я не скупердяйка, — заявила она, хотя Лисил ее ни в чем таком не обвинял. — И все равно это был самый настоящий грабеж.
С этими словами она под одеялом обхватила ладонями ногу Лисила.
По другую сторону от полуэльфа сидела, скрестив ноги, Винн. После того как юная Хранительница поспала две ночи под крышей и поела Беиной чечевичной похлебки, она стала выглядеть гораздо бодрее и здоровее. К ее настроению это, правда, не относилось, хотя держалась она и вполовину не так замкнуто и отчужденно, как Малец. Кусок кожи с эльфийскими письменами лежал рядом с ним, но пес не проявлял ни малейшего желания пообщаться. Лисилу, впрочем, на это было наплевать: после многодневной тряски на спине строптивого пони твердая, а главное, плоская палуба баржи была сущим отдыхом для его седалища. И к тому же, если Малец до сих пор предпочитал помалкивать, вряд ли можно было сейчас ожидать от него приступа разговорчивости.
А еще Лисила ждала встреча с матерью… по крайней мере он на это надеялся.
Нетерпение, которое он испытывал при мысли об этой встрече, помогало ему понять и принять неистовое стремление Магьер узнать правду о своем прошлом… и оно же подзуживало его поскорее повернуть на север и выяснить, что случилось с Нейной. Однако в глубине души Лисил все так же готов был горы свернуть ради Магьер, и потому сейчас они плыли на восток, в самое сердце Древинки.
Вдоль обоих берегов реки тянулись удобные тракты, и упряжка могучих волов степенным шагом волокла баржу против течения до самой темноты. Хотя они собирались ночевать на борту, с наступлением ночи баржа пристала к берегу у еще одного приречного селения, даже не селения, а небольшого города.