— Так, стало быть, Вордана — Сын Ночи, — пробормотал Стефан, вновь закутываясь в плед. — Что ж, по крайней мере теперь нам известно его происхождение.
— Судя по твоему рассказу, он — колдун, — сказал Лисил. — Нам уже доводилось сталкиваться с вампирами-колдунами.
Сказав это, он покосился на Винн. Очевидно, не только Магьер припомнилось то происшествие в катакомбах Белы.
— Смог бы он проделать такое с собой? — спросил полуэльф у Винн, имея в виду Чейна. — Поднять самого себя из мертвых?
Винн покачала головой:
— Не знаю. У нас в Гильдии надо многое изучить, чтобы стать полноправным Хранителем. Домин иль'Самауд наставлял меня в магических таинствах, однако о подобных чарах я никогда не слышала. Помню только, что у нас были долгие разговоры о том, что собой представляют жизнь и живое, а также о том, что некоторые чародеи работают в основном с духами мертвых. Немногие, очень немногие достигают в этой области таких успехов, что обретают способность оживлять мертвецов.
Винн припомнилась вдруг одна незначительная подробность из рассказа лорда Стефана.
— Ты говорил, что Вордана что-то носил на шее.
Стефан кивнул:
— Да, крохотный бронзовый сосуд на цепочке. Я решил, что это какой-нибудь амулет или просто безделушка на память.
— Некоторые чародеи, — сказала Винн, — используют бронзовые вместилища для того, чтобы заточить в них сотворенную или призванную частицу стихии, в том числе и дух — даже человеческий. Однако подготовиться таким образом к собственной смерти или же чарами вызвать свой дух из посмертия… нет, это невозможно.
И тут Винн почувствовала, как Малец коснулся лапой ее ноги. Затем пес ухватил зубами кусок кожи с эльфийскими письменами, который так и лежал, свернутый, на скамье, и стащил его на пол. Наклонившись, Винн помогла ему развернуть кожу, и Малец принялся тыкать лапой в нужные знаки.
— Что это он делает? — удивилась Елена.
— Слишком долго объяснять, — ответил Лисил.
Винн внимательно следила за движениями собачьей лапы. Наконец пес остановился и выжидательно взглянул на Хранительницу.
— Толеалхан… Повелитель воли? — недоуменно переспросила она.
Вначале Винн показалось, что такое сочетание слов лишено всякого смысла… но вдруг ее осенило — и она содрогнулась от ужаса.
— Чародейство… черная магия, — прошептала она, и Малец утвердительно гавкнул. Винн продолжала: — Теперь я знаю, что здесь произошло. Вордана наложил на лорда Стефана хае.
— Черная магия объявлена вне закона, — заметил Лисил. — И что такое этот… как ты сказала? Хае?
— Это слово из моего родного языка, нуманского, — пояснила Винн. — Как это сказать по-белашкийски, я не знаю. Толеалхан — слово эльфийское и относится обычно к магам, которые управляют разумом и волей. Это и есть чародейство, подобно тому как магическое воздействие на плоть и вещество зовется тавматургией, а управление духами и стихиями — колдовством. На языке эльфов, которые живут на нашем континенте, хае произносится как гиз. Это приказ, который так глубоко внедрен в сознание жертвы, что та скорее добровольно умрет, чем не исполнит приказанное.
Она взглянула на Стефана, и, хотя то, что с ним произошло, было неким извращенным возмездием за убийство, которое он совершил, стремясь сохранить свое положение, от души пожалела его.
— Гиз удерживается на месте отнюдь не магией, — продолжала она, обращаясь к Стефану. — Он становится частью тебя, твоих мыслей, точно глубоко запрятанное воспоминание, от которого ты не хочешь и не можешь избавиться. В глубине души ты свято веришь в то, что произойдет с тобой, если ты не подчинишься гизу. Сломать эту зависимость может только встречный, противодействующий гиз.
— А наложить его может только чародей, такой как Вордана, — пробормотал Стефан.
Взгляд его был устремлен в пустоту.
Больше Винн ничего не могла ему предложить, и молчание, которое последовало за этими словами Стефана, показалось ей на редкость тягостным. Наконец Лисил нарушил тишину, заговорив уже о другом.
— Твоего преемника прислал в здешние края наместник князя, — сказал он Стефану. — Отчего же никто так и не явился сюда выяснить, почему ты не приступил к своим новым обязанностям?