Кончался август, приближался сентябрь. Много задержанных абхазов, русских, армян собралось в гагринском застенке. А за Бзыбью у абхазов скопилось порядком грузин. Через нейтральную полосу, разделявшую линию фронта, проезжали машины гуманитарных организаций, с ними от одной стороны другой передавали списки задержанных.
В одном из грузинских списков оказался Алхас.
Узнав об этом, его отец, Василий Забетович, кинулся к взводному.
— Анатолий! — поправил на поясе топорик. — Надо грузин наловить. Не дай бог на Хасика не хватит!
— А что ты хочешь сделать? — спросил брат Наташи.
— Как что?! В горах виноградники. Скоро вино будут давить. Старое надо допить. Пройдусь, поищу. Может, грузин попадётся. Ведь если гога стакан вина не выпьет, он не гога!
— Что ж, — рассмеялся Анатолий, — дуй!
Василий ушёл вечером.
Утром ребята его взвода сидят:
— Васёк на дело ушёл и до сих пор не вернулся… — Наклюкался! То, что Василий Забетович до войны трудился на винном заводе, ни для кого не являлось секретом.
Ребята сидят и вдруг видят: идёт. Что-то на спине еле несёт.
— Всё! Кушать будем! — Бухать! — загалдели.
Василий подходит, сваливает на землю мешок. Оттуда выскакивают шесть автоматов, рожки с патронами.
— Вот так улов!
Во взводе мало у кого имелись автоматы, и их в одно мгновение расхватали.
— А мне? — развёл руками Василий.
— В следующий раз, — хватаясь за животы, прятали оружие счастливчики.
— Пир на славу удался, а хозяину стола не досталось и хвоста, — проговорил Василий, вытирая лезвие топорика.
— А что это топорик твой сегодня без чехла? — кто-то спросил.
— Поработал… — ответил Василий.
— А почему ты его в чехле? — А потому что дерево, если видит лезвие, — оно содрогается… — Ну…
— Вот я и ношу его в чехле, — надел чехольчик. — А вот когда на грузина иду, тогда — снять…
Оказывается, Василий ушёл далеко-далеко. И не заметил, как перешёл грузинские позиции. Увидел виноградники, за ними дом. Там стоял дым коромыслом. Сначала подумал: «Наши бухают».
Подобрался ближе: гоги! Вытащил топорик, оголил лезвие. Заскакивает: все десять человек пьяные валяются. Что-то мурлычут. Вдребезги пьяные, никто не может встать. Автоматы разбросаны.
Он автоматы уложил в мешок, рожки с патронами забрал и принёс.
— Ёлки-палки! — ребята хохочут.
Недолго думая, рванули обратно и оттуда привели десять грузин. Принесли ещё четыре автомата, один из которых теперь по праву достался Василию.
Людей для обмена хватало с лихвой. Началась подготовка. Абхазы передали грузинам уточнённые списки, грузины — абхазам. С обеих сторон стали готовиться к передаче.
Вечером в гагринской милиции задержанных вывели в коридор.
Зачитали имена и фамилии:
— Алхас… Человек двадцать.
— Утром мы вас меняем, — сказали. — Будьте готовы… На двадцать грузин.
И:
— Кто умеет водить машину?
Один:
— Я вожу…
— Всё понятно…
— А для чего?
— Вам дадут «пазик». Старый. Но ещё ползает, — говорил гвардеец и смеялся. — Водитель тоже будет ваш — и поедете…
Сергей не услышал своей фамилии. Поэтому рассказал Хасику, кому сообщить о нём в Уфе, что сказать Наташе в Гудауте. И если его больше не увидят, то просил не поминать лихом.
Когда утром Хасик прощался с Сергеем, то услышал, что водителя прихватило, что он не может ехать.
Хасик вцепился в руку гвардейца:
— Есть водитель! Есть!
Он тянул за собой Сергея.
— Ты водить умеешь? — спросонья спросил Сергея гвардеец.
— Ещё бы! Весь Афган отмотал…
— Как фамилия? Гвардеец долго что-то искал в списках, потом что-то зачеркнул, дописал сверху и толкнул Сергея на улицу.
Во двор подогнали автобус. Всех усадили в салон. Сергей устроился на месте водителя. Быстро порвали простыни, белые куски которой, чтобы не стреляли при переезде линии фронта, повесили на окнах. В автобус сели двое грузин с автоматами, и он и сопровождающая «Волга» тронулись.
Линия фронта шла где по полю, а где — по дворам. Нейтральная полоса метров триста, с одной стороны грузинские позиции, с другой — абхазские.
Автобус подъехал и спрятался за дом.
Гвардейцы-грузины говорят:
— Как абхазы сообщат, что двадцать грузин выпускают, и мы увидим, что с ними автобус едет, мы вас выпускаем. Вы встречаетесь и разъезжаетесь…
Все сидели в автобусе и ждали. На них никто внимания не обращал. Глядят по сторонам: дорога, на ней «ежи», а в обе стороны нарыты окопы. В окопах грузинские гвардейцы по-грузински разговаривают.