— Меня Натулечка вылечит…
Наташа выхаживала её почти месяц.
Однажды, когда делала перевязку, в комнату влетела пуля и рикошетом прошлась по стенам: раз, два, три…
Наташа:
— Давайте переходить вниз! Из комнаты вела лестница в подвал, где находилась комнатушка.
Вскоре Наташа снова уехала на позиции. Буквально один или два дня её не было. Она приехала, а ей все сочувствуют:
— Наташа, такова жизнь…
Оказывается, снаряд влетел в дом, прошёл через пол, угодил в комнатушку, где у стола стояла бабулечка. Бабулечка как стояла, так и присела…
Утрату Клавдии Афанасьевны Наташа перенесла тяжело: не стало милого человечка, который всегда ждал, всегда радовался, которого она берегла и, можно сказать, не уберегла. Если раньше Наташа не решалась позвонить её детям и потребовать, чтобы те забрали мать, то теперь пошла на переговорный пункт и выговорила им…
А те обвинили её:
— Вы нам не сохранили маму.
На это Наташа бросила:
— Мерзавцы!..
Погоревав, из разрушенного домика она перебралась жить в глубь Эшеры.
Находиться на возвышенности рядом с Гумистой становилось всё опаснее.
Часть IV
Война всех разбросала по разным батальонам. Лиану и Люду с Анатолием — в один, который большей частью находился на дачах. Хасика с отцом и Сергея — в другой, в Верхней Эшере. Наташу — в третий, в Нижней Эшере. Но со временем Сергей перетянул Хасика в батальон, в котором была Наташа, а вскоре они оказались и в её роте. Сергей оставил «зушку» и теперь стрелял из гранатомёта и учил этому других.
Бывало, его вызовут к молодым. А он придёт: «Вы что? — видит: гранатомёт не тем концом лежит: — Своих же постреляете!»
Сергей изнывал от безделья и рвался в бой. На пересменку в Гудауту, где в пионерлагере отдыхал батальон, не ездил, а оставался в Эшере. На этот раз он тоже остался с Хасиком.
Хасик сказал:
— Говорят, подполковник или полковник в частном доме стоит. Это около Нового района.
— Откуда знаешь? — спросил Сергей.
Он визуально изучил Новый район, дома которого виднелись как на ладони.
— Кабардос рассказывал.
— Какой кабардос?
— Ну, кабардинец.
— Понял, — делал ударение на «я».
— А ему пленный. Что полковник там стоит, чуть ли не генерал. И описал дом. И что в этом доме штаб.
Парни решили сделать вылазку.
Затарились: в матерчатые «лифчики» натолкали по восемь гранат, по двенадцать рожков, ещё — «расчёски» с патронами.
— Когда закончится рожок с патронами, пока будешь вдавливать патроны в рожок, могут схватить, — говорил Хасик. — А есть такая железка. На ней патроны, и её в рожок с патронами вставил — и стреляй. Очень удобная вещь.
— Не учи учёного, — заполнял карманы «расчёсками» Сергей.
Пошли ночью. Перешли реку вброд. Потом поползли. Сергей снял шомпол с автомата и тыкал впереди, чтобы не напороться на мины. Вылезли на территорию посёлка. Пошли.
— Там часовые-масовые, — Хасик показал на группу гвардейцев у одного костра, на группу — у другого. — Там… Долго крались. Подошли к бельэтажному дому: внизу гараж и кухня, вверху — жилые комнаты.
— По словам кабардоса, этот, — сказал Хасик. — Здесь ни постовых, ни масовых… Никого.
Сергей огляделся: — Наверно, не хотят засветиться.
Окна дома не просто зашторены, а забиты. Сергей попытался подслушать: ничего. По лестнице поднялся на второй этаж, задержался перед деревянной дверью. Хасик — за ним.
Врываются: Сергей — в дверь, Хасик — с балкона в окно. Натыкаются: сидит лет десяти мальчик, сидят три женщины, две помоложе, одна пожилая, сидят старик и девушка лет шестнадцати. Перед ними на полу горит керосиновая лампа.
Они вламываются, чтобы захватить чуть ли не генерала, а тут… Поднялся адский крик. Они же со стволами, с гранатами!
И непонятно: почему люди сидят — не разошлись, не разъехались? Ночью, при керосиновой лампе. А уже где-то четыре утра.
Сергей попытался заткнуть им рты:
— Молчите! Хасик:
— Не орите!
Они — ещё громче.
Только Сергей с Хасиком с балкона прыгать — Сергей в одну сторону, Хасик — в другую, — пошла стрельба в их сторону. Грузины среагировали мгновенно. Видимо, потому, что случаи вылазок уже были или их ждали.
Сергей — в мандаринник: — Ноги мои ноги…
Удрал.
В первую ночь Сергей не успел уйти — начало рассветать. Остаток ночи и день просидел в мандариннике. Грузины хозяйственные, у них мандаринники тянутся по буграм, а между ними — канавы. В абхазских мандаринниках ямы не найдёшь. Вот в такой канаве всё это время Сергей и просидел.